– Я, может, и проиграл, – прорычал он, отмахиваясь от одной из многих Мишель на его пути, – но нигде в нашем соглашении не говорится, что я должен оставить тебя в покое целого и невредимого.
Он полез в карман, и его кинжалы блеснули в свете рампы. Первые два в цель не попали, застряв глубоко в стене рядом с дверью, вровень с головой Дэниела. Но третий бросок был четче, и нож пролетел сквозь комнату, целясь мальчику прямо в сердце.
Серебристая вспышка, взволнованная трель – и перед мальчиком вылетела сорока, широко расправляя крылья. Кинжал вонзился ей в грудь, птица словно вспыхнула и осыпалась на землю дождем из рубинов.
Шарп испустил яростный вопль. Он помчался на Дэниела, отпихивая с дороги многочисленные копии своей мертвой дочери, зубы стиснуты, на лбу и шее вздулись вены.
Дэниел открыл книгу. Он старался сохранять спокойствие, ища нужную страницу, и, найдя, поспешил ее вырвать. В то же мгновение пол в театре задрожал и начал рушиться, замещаясь бесконечной пустотой.
Ярость на лице Шарпа сменилась страхом. Он побежал к двери еще быстрее, подпрыгивая, потому что целые фрагменты пола исчезали под ним. Поблескивающие черные кирпичи начали двигаться вокруг двери, закладывая проход. С рычанием Шарп одним прыжком попытался преодолеть расстояние до выхода. Но не успел и провалился в пустоту; дверь исчезла, навсегда запечатав его в том кошмаре.
Первое мгновение в магазине было тихо. А потом взревела толпа сотрудников, и Дэниел с Элли оказались окружены радующимися людьми, желающими обняться с ними и качать на руках как героев.
– Разойдитесь! – кричал Калеб. – Они еще не закончили!
Дэниел свернул вырванную страницу и передал ее Элли, достав из кармана спички и поджигая одну из них. Элли подпалила лист бумаги. Они смотрели, как он сгорает, пока от него не осталась лишь горстка пепла.
Глава 37
Страницы на ветру
В передней магазина было тихо и спокойно. Все, от неустойчивых стопок книг до великого множества поблескивающих вокруг сокровищ и тепла от камина, было в том же состоянии, как и в тот день, когда Дэниел впервые переступил порог магазина.
Он положил Книгу Чудес на стол, рядом с выпитой Шарпом бутылкой виски.
Воздух вдруг стал тяжелым, как перед бурей. Книга Чудес задрожала. Раскрылась обложка, стукнувшись о деревянный стол. Зашелестели страницы. Раздался пронзительный свист, похожий на звук вскипевшего чайника, – и книга взлетела высоко в воздух.
Хлоп! Книга приземлилась на стол и замерла, открывая выжженные страницы.
На обугленной бумаге начали появляться слова, крошечные чернильные буквы собирались на листе. А потом слова вырвались со страницы и взмыли вверх. Они сплетались друг с другом, и чернильные сгустки закручивались в воздухе подобно струйкам дыма. Вот показалась рука. За ней – очертание глаза. Медленно, но верно слова принимали форму человека. Мужчины в запыленном сером костюме. Мужчины с глазами цвета грозового неба и копной непослушных каштановых волос – настоящего, живого, дышащего человека.
Мистер Сильвер моргнул. Он потер лоб, стряхивая с себя наваждение. Мужчина выглядел куда старше, чем Дэниел помнил.
– Ну, – произнес он, – потрепало меня сильнее, чем я думал.
Элли бросилась на него, выбивая облако пыли с его костюма.
– Папа! О папочка, папа!
Сильвер крепко прижал ее к груди. Он вытер слезы, катившиеся по ее щекам, и взглянул в глаза дочери, бывшие отражением его собственных.
– Я так сожалею, что бросил вас. Но, клянусь, другого пути не было. – Он взглянул на Дэниела и спросил: – Но ты это знаешь, не так ли? Ты все знаешь.
– Шарп сказал мне, что спустя столько лет вам уже стало не под силу управляться с магазином, – ответил мальчик.
Мистер Сильвер улыбнулся, но глаза его были печальны:
– Это началось лет пять или шесть назад. Поначалу я едва обратил внимание. Но с течением времени я начал ощущать напряжение, чувствовать, как слабеет моя хватка. Я знал, что мои силы истощаются. И каждый раз, когда мы меняли локацию, чувствовал – Шарп все ближе. Прозвучало сразу несколько тревожных звонков. Он почти поймал нас тогда, в Барселоне.
– И поэтому вам нужна была кровь единорога, да? – поинтересовался Дэниел.
– Изначально я планировал продлить мою жизнь ровно настолько, чтобы успеть найти подходящую замену. Но события начали развиваться слишком стремительно. Я был вынужден действовать.
– Это я впустил Шарпа в магазин, мистер Сильвер. Ничего бы не произошло, если бы я этого не сделал. Простите меня.
Сильвер выставил ладонь:
– Тебе, мой мальчик, не за что извиняться. Шарп так или иначе попал бы внутрь. Он выслеживал нас, пробрался на бал по случаю дня рождения Элли. Именно тогда я принял решение спрятаться. Шарп был по-прежнему силен, похищая время жизни других людей. В моем состоянии тягаться с ним было безрассудно, он забрал бы книгу, и магазин был бы потерян. Я использовал кровь единорога и почти все магические силы, что у меня оставались, чтобы поместить себя в книгу. Но я не оставил вас, несмотря на то, как это выглядело. Я сохранил связь с внешним миром – мне нужно было что-то небольшое, что-то не отнимающее много сил. Сороки.
– Вы были сороками? – встрепенулся мальчик.
– Всегда, – подтвердил Сильвер. – Они были моими глазами и ушами. По мере развития событий я понял, что мне придется подвести вас к развязке – открыть правду о Шарпе, ужасную правду, которую я бы предпочел похоронить навсегда.
Мистер Сильвер опустил взгляд в пол, и Дэниел подумал, что он похож на маленького мальчика, ожидающего наказания.
– Мы все увидели, это правда. Мы увидели, что произошло той ночью, когда ты пришел забрать книгу у Шарпа. Но в случившемся не было твоей вины. Ты не убивал ее, – подала голос Элли.
Сильвер поднял голову, в его серых глазах стояли слезы.
– Больше сотни лет я бежал от прошлого, – признался он. – Какое же это облегчение, что ты наконец знаешь правду. Как бы я хотел вернуться назад, Элли, и изменить то, что случилось.
– Ты можешь! – вскричала Элли. – Ты можешь сделать все! Вернись назад и останови Шарпа прежде, чем он бросит нож! Убей его до того, как он попытается убить тебя!
Сильвер смотрел на дочь с мукой в глазах:
– Я же не чудовище, Элли. И ты знаешь сама, что так это не работает. Если я меняю прошлое, меняется настоящее. Мы все будем другими людьми, сформированными другим опытом. Мы не будем существовать такими, какие мы есть сейчас. А я не хочу потерять тебя такой, какой я тебя знаю.
Девочка потерла кулаком глаза.
– Мишель правда была моей мамой? И она оставила меня вот так, у порога магазина, как мешок с мусором?
