33
Сафайр
Рождество в прошлом году было удачным. Приехал Ли с семьей. Аарон приготовил изумительную еду, смесь британских рождественских блюд и кушаний, которые, как мне рассказывали, готовила на Рождество моя бабушка: запеканка из макарон, пирог из сладкого картофеля. Мы пили ромовый пунш из бокалов с зонтиками и всякой мишурой и пели караоке под привезенную Ли штуковину. Елка выглядела потрясающе. Мы зажгли на плазменном экране телика картинку с камином, и, хотя дедушки и не было с нами, это было настоящее Рождество.
После этого я чувствовала себя такой объевшейся, опьяневшей и сонной, что мне даже особо не хотелось выходить на улицу. В тот вечер, сидя в удобном кресле на восьмом этаже, я не желала даже сдвинуться с места. Я просто сидела, поглаживая живот, и наблюдала за тем, как мои маленькие кузины играют со своими новыми игрушками. К тому времени я уже несколько месяцев следила за Роаном, его семьей и его любовницей, и провести день, по-настоящему общаясь с близкими людьми, было сродни волшебству. Возможно, сумей я сохранить это чувство, чувство того, что я часть этого мира, что мне судьбой предназначено быть здесь, а не где-то еще, тогда, пожалуй, и все остальное сложилось бы иначе.
Но по крайней мере один день я была его частью, и мне было хорошо. Это было классно.
На следующий день после Дня подарков мне уже снова не сиделось на месте. В квартире была жуткая жарища, и меня вновь охватила пугающая клаустрофобия, как будто мы все были песчинками, запертыми в крошечных коробочках. Выглянуло солнце, и я надела зимние ботинки, пижамные штаны, завязала волосы в хвост и накинула куртку. Я выглядела кошмарно, но мне было все равно, мне просто нужно было выбраться из дома.
Я зашла к Жасмин. Она тоже выглядела отстойно. Мы обе посмеялись над тем, как дерьмово мы выглядим, какие мы обе толстые. Она вышла со мной прогуляться, и мы отправились в «Старбакс» на Финчли-роуд. Сели там на диван и болтали. Я не сводила глаз с огромного окна, выходящего на улицу: вдруг я увижу, как кто-нибудь, кого я знаю, будет проходить мимо. Затем Жасмин сказала, что ей нужно домой, потому что у них гостят родственники и ей нужно быть с ними. И я проводила ее до дома, а потом уже начало смеркаться. Это дурацкое время посреди зимы, когда не успеешь проснуться, а через несколько часов небо вдруг становится грязно-желтым, голые деревья превращаются в черные скелеты, и не успеешь и глазом моргнуть, как посреди дня внезапно наступает вечер.
Я повернулась и снова посмотрела на наш квартал, на верхние этажи нашего дома. Все окна светились разноцветными рождественскими огоньками. Там было тепло. И смотрелось очень красиво. Я слегка вздрогнула и вместо того, чтобы идти домой, повернулась и зашагала вверх по холму к деревне.
В это время года Хэмпстед напоминал снежный шар в натуральную величину. Все деревья сверкали белыми огоньками. Мне очень нравилось ходить туда, чтобы размять ноги. От моей квартиры дорога все время идет в гору, так что с физической нагрузкой дело обстоит неплохо. После двух дней, проведенных в четырех стенах, когда я сидела в своей квартире и лопала конфеты «Ферреро Роше», было здорово полной грудью дышать холодным воздухом, чувствовать, как кровь бурлит в моих венах. Наверно, мне следовало перейти на бег, но, хотя я создана для многих вещей, бег, увы, не входит в их число.
В деревне было оживленно: уже начались распродажи, и по улицам ходили полчища любителей скидок. Я таращилась на витрины магазинов, на вещи, которые не могла себе позволить и в которых не особо нуждалась. Магазин для мамочек – любительниц йоги, легинсы стоят тут по сто фунтов. Магазины дизайнерской керамической плитки, магазины дизайнерских красок, магазин, продающий кастрюли только одной марки, зато примерно двадцати разных цветов. Я не совсем понимала Хэмпстед, но мне здесь понравилось.
Я уже собиралась направить стопы к другому концу деревни, на самую вершину холма, где воздух более разреженный, где начинается пустошь с ее каменистыми дорожками, широким простором и футуристическим видом на остроконечные стеклянные башни на другом краю Лондона, когда вдруг обернулась. И когда я обернулась, я столкнулась лицом к лицу с мужчиной, и этим мужчиной был Роан.
На мне не было капюшона, поэтому он сразу меня узнал, и пару секунд нам обоим было немного неловко. На нем была шапка и пуховик, в руках – огромный пакет магазина «Reiss» с красной надписью «Распродажа». Он был небрит и выглядел довольно странно.
– Привет, Сафайр. Как дела? – спросил он.
– Все хорошо. Я в порядке, – ответила я. – А у вас?
Он взглянул на свой большой пакет для покупок.
– У меня все отлично. Просто хочу обменять подарок, который не подошел.
– Подарок от вашей жены? – ляпнула я, не успев подумать.
– Да, – ответил он, и я заметила, что его улыбка тотчас потускнела, застыла, как цемент. – Да. Слишком большой размер. К сожалению.
Я ободряюще кивнула и улыбнулась.
– А ты? – спросил он. – У тебя все в порядке?
– Да. Мой дедушка умер, – ответила я, пожав плечами. – Пару месяцев назад. Так что это было плохо.
– Печально слышать, Сафайр. Честное слово.
– Да ладно, – сказала я. – Это жизнь, верно? Люди умирают.
Роан кивнул.
– Да, люди умирают, это правда. Но это печально. Я искренне соболезную твоей утрате. Я знаю, насколько вы все были близки. Как ты справляешься?
– В некотором смысле теперь даже легче. Аарону больше не нужно столько готовить, ухаживать за ним и все такое прочее. Но в остальном все и вправду дерьмово, потому что наша семья сейчас стала слишком мала. Слишком мала.
Я сказала это чуть игриво, как будто в шутку, но, похоже, получилось чуть эмоциональнее, чем я планировала, потому что Роан положил руку мне на плечо, озабоченно посмотрел на меня и сказал:
– Как ты думаешь, может, тебе стоит об этом с кем-нибудь поговорить?
Я подумала: «Ха, да, верно, потому что ты так хорошо поработал, подлечив меня в прошлый раз, когда я пришла к тебе сломленной, да?»
Но я предпочла отшутиться.
– Нет, честно. Все хорошо. Просто нужно немного привыкнуть. – Затем, помолчав, я добавила: – Как там ваша семья?
Он как-то странно скривил губы и кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – У нас все хорошо.
А потом – и не говорите мне, что зря я это сделала, потому что уже слишком поздно, я все равно сделала это, – я пристально посмотрела ему в глаза и спросила:
– Как поживает Алисия?
Разрази меня гром! Что угодно. Он это заслужил. Он стоял там в своей пидорской шапке, с курткой в пластиковом пакете, подарком, который ему купила жена, решив по глупости, что он верный муж, а не похотливое животное.
– Извини? – переспросил он, и я увидела, как в его глазах задергалась паника, словно крошечные головастики.
