– Это лучший день рождения в моей жизни. – Признаюсь я. – Честно.
– Только торта не хватает.
– А я смотрю, ты теперь заводишься, когда говоришь о еде. – Прилаживаю ромашку ему за ухо.
Теперь Бьорн похож на хиппи.
– Все мои медвежьи корни. – Парень закатывает глаза. – Вроде никогда не тянуло на сладкое, а теперь при слове «торт»… Нея. – Его голос обрывается.
Я опускаю взгляд. Он держит меня крепко за руку и смотрит на запястье.
– Что это?
– Ничего. – Пытаюсь вырвать руку, но бесполезно.
– Откуда это? Они свежие.
– Это… я… – Я вздыхаю.
– Ты причиняешь себе вред? Зачем? – Его брови налетают друг на друга.
– Чтобы не спать. – Признаюсь.
– Ты режешь себя? – Изумляется Бьорн. – Для этого у тебя нож под подушкой?
Я морщусь, пытаясь отвернуться. Но он заставляет меня повернуться и смотреть ему в лицо.
– Эй, я просто хочу помочь. – Парень притягивает меня к себе. – Не плачь.
И тут я понимаю, что из моих глаз катятся слезы.
– А на сердце что за шрам? – Тихо спрашивает он, когда я утыкаюсь носом в его грудь.
– Ты видел его?
– Конечно. Я видел тебя всю.
– Это моя мать. Она пыталась убить меня, когда поняла, что внутри меня живет что-то плохое. Я тогда была еще ребенком.
Его футболка впитывает мои слезы, а волосы щекочут мой нос.
– А я совсем не знал своей матери. – Вдруг говорит Бьорн. – Она умерла в родах. И мать Кайи тоже. У нас были только их фотографии. А воспитывал нас отец. Но чаще, конечно, не он, а няньки. Его часто не бывало дома. Он стал проявлять ко мне интерес, лишь когда я подрос, и пришло время открыть мне правду и начать обучение.
– Не представляю, каково это. – Обняв его, я впиваюсь в его спину пальцами.
– Мы очень много времени проводили с сестрой. Кайя не… Кайя. Ох, Кайя! – Он отстраняется и смотрит на меня.
– Что? – Я размазываю слезы по лицу.
– Ты ведь можешь помочь моей сестре!
– Я?
Его лицо озаряется.
– Ты, Нея, ты. Катарина уже полгода лежит в коме после нападения вампира. Ты приедешь к нам, посмотришь на нее, а затем отправишься к ней… ну, в сон! Узнаешь, что с ней, где она. Может, ее там что-то удерживает? Ты поможешь ей очнуться, Нея! Ты ее вернешь!
– Но как… – Я мотаю головой: сначала вяло, а затем категоричнее. – Это невозможно! Даже если у меня получится проникнуть в ее сновидение, я же могу просто убить ее!
– Твои часы. – Бьорн кладет свои руки мне на плечи. – Мы поставим будильник на пять-десять минут: этого может хватить для того, чтобы ты встретилась с ней.
– Ты не понимаешь, это так не работает. – Хмурюсь я. – Я не всегда хожу во сны, иногда я просто являюсь человеку ночью, вижу его спящим, и… Черт, да если я даже не убью, я могу здорово ей навредить! Твоя сестра умрет!
Он вздыхает с улыбкой.
– Она и так мертва, Нея. Ни один врач не понимает, что с ней, и не дает шанс. Это единственная возможность хоть как-то повлиять на ситуацию! К тому же, – парень с нежностью обводит взглядом мое лицо, – только так я могу защитить тебя от своих родных. Ты поможешь Катарине, и они поймут, что ты – такая же жертва деяний Ингрид, как и те девушки, которых убил драуг. Я уверен, они найдут способ избавления от проклятья.
– Или убьют меня.
– Я не позволю. – Восклицает Бьорн. – Слышишь? Пока я жив, никто тебя не тронет, Нея. Никто!
– Ты хочешь, чтобы мы вернулись в Реннвинд, и я попыталась помочь твоей сестре? – Уточняю я.
– Да. У нас все получится, я уверен.
– Если ты уверен. – Натягиваю на лицо улыбку.
– Я уверен.
– Тогда давай проживем этот день так, будто нам никуда не нужно спешить, и будто нам ничего не угрожает.
– Значит, ты согласна?
Киваю.
– Спасибо. Все будет хорошо. – Обещает он, заключая меня в объятия.
День мы проводим, наслаждаясь друг другом. Гуляем по лесу, плаваем в реке, валяемся на траве обнаженные под палящим солнцем. Бьорн усаживает меня к себе на плечи, и мы исследуем берег, поднимаясь выше и выше по течению. Там, на поляне, я собираю цветы и делаю из них венки, а Хельвин отыскивает землянику и набирает полные ладони ягод.
Мы сидим среди цветов, я надеваю ему венок, а он кормит меня земляникой с рук. Мои мысли улетают в небо, точно воздушные шары. Этот момент восхитителен.
А затем мы отпускаем венки на воду и занимаемся любовью прямо на берегу среди высокой травы, не боясь, что кто-то застанет нас в такой глуши.
Бьорн засыпает в моих объятиях под раскидистым деревом, а я охраняю его сон, перебирая его мягкие волосы. Заплетаю косички, вплетаю в них дикие цветы и любуюсь тем, как он красив, когда застывает в безмятежности. Чувство, которое растет внутри меня, гораздо более властное, чем желание убивать, но и оно уступит, стоит мне лишь закрыть глаза.
– Ты должна сделать это. – Слышу я голос Бьорна.
Его заботливые руки бережно укладывают меня. Я ощущаю тепло его тела, и мне так хорошо. Так хорошо…
– Что сделать?
– Ты должна поспать, Нея. – Он гладит мое разморенное солнцем лицо. – Вот так.
– Нет. – Сопротивляюсь, но язык уже заплетается.
– Ты устала. Я больше не могу смотреть, как ты мучаешься.
– Да. Да… – Я ложусь на тихие волны. Меня укачивает, это так приятно. Так тепло. Голова легонько кружится, и я проваливаюсь куда-то. – Нет!
– Нея. – Бьорн неохотно отпускает меня.
Встрепенувшись, я оглядываюсь, точно слепой котенок. Голова падает и поднимается.
– Что… что… – Трясу головой. – Что ты сделал?! – Тру глаза, вскакивая на ноги. – Ты позволил мне уснуть?!
– Нея. – Бьорн поднимается с травы и отряхивается. Он тянет ко мне руки. – Нея, так нельзя, ты должна поспать.
– Я… – произношу взволнованно. Сон до конца так и не отпустил, глаза болят. Я отмахиваюсь от парня. – Не трогай меня! Зачем ты так поступил?
– Нея, – в его взгляде сочувствие, – тебе нужны силы, чтобы добраться до Реннвинда. Ты должна поспать, не то…
– Но тогда я убью кого-нибудь!
– Вот именно. – Кивает он, пытаясь подойти ближе и обнять меня. – Тебе нужно убить кого-то, чтобы выжить самой. Так не может продолжаться дальше.
– Бьорн… – Я замираю, таращась на него. – Ты слышишь вообще, что ты говоришь? Я должна… убить кого-то?!
– Чтобы выжить! – Его лоб покрывается морщинами глубиной с горный тоннель.
