– А если это будет Ульрик? Или Сара? Или твой отец?! – Ору я.
И вздрагиваю, когда он снова протягивает руки.
– Но ты умрешь, если продолжишь истязать себя!
– Не подходи! – Кричу я. – Как ты можешь желать чьей-то смерти, чтобы облегчить мое состояние?! Не трогай меня! – Он делает шаг ко мне, я от него. – Мы говорим об убийстве! Ты хочешь, чтобы я убила кого-то?!
– Потому что хочу, чтобы ты жила! Чтобы могла продолжать борьбу!
– Но я не хочу лишать кого-то жизни!
– Хорошо. – Бьорн застывает в метре от меня с вытянутыми руками. – Просто ты должна рассмотреть эту возможность. Я люблю тебя и хочу…
– Не прикасайся ко мне! Мне не нужна твоя любовь и твои советы, и я не хочу никого уб…
Я вижу, как его глаза наливаются чернотой, и запинаюсь. Неуклюже падаю на задницу и в ужасе начинаю отползать.
– Бьорн. Бьорн!
Но парень меня, кажется, не слышит. Он дышит все тяжелее и тяжелее, его плечи расправляются, а кулаки наоборот – сжимаются.
Я лихорадочно подскакиваю с земли и бросаюсь к нему:
– Бьорн, Бьорн, все хорошо! Тише-тише! – Мне страшно, но я кладу свои дрожащие ладони на его грудь и начинаю ее гладить. – Успокойся. Пожалуйста, успокойся. Вот так. Да. – Обнимаю его и слышу, как гулко колотится его сердце. – Я пошутила. Я не хотела так говорить. Прости! Просто я была шокирована твоими словами, но ты же… ты просто хотел меня спасти, да? Я все понимаю, Бьорн. Тише, тише, я с тобой.
Он оседает на траву, и я вместе с ним.
Вся его кожа в поту, и сердце по-прежнему бьется неровно, но глаза уже начинают менять цвет – бурлящая чернота растворяется, и на смену ей приходит прозрачная лазурь.
– Вот, значит, как это происходит. – Шепчу я, стирая ладонями пот с его лица.
– Ты остановила это. – Бормочет он, наклоняясь спиной на дерево и закрывая глаза. – Ты остановила.
– Я остановила это. – Улыбаюсь я, убирая пряди светлых волос ему за уши. – А, значит, мы научимся это контролировать, да?
– Да.
– Но для начала тебе нужно научиться держать эмоции в узде и не заводиться так быстро.
Он открывает глаза и находит мое лицо.
– Ты ж сама кричала, как ненормальная. – Улыбается.
– Просто больше не пытайся меня усыпить, и я не буду тебя доводить до приступа ярости. – Сажусь рядом с ним.
Мы оба тяжело дышим, и нас все еще трясет.
– Я понял кое-что. – Вдруг говорит он.
– Что?
– Мне нужно подумать о чем-то плохом, чтобы подстегнуть трансформацию.
– Отличное наблюдение. Хочешь попробовать?
Мы смеемся. Переплетаем наши пальцы.
– Кстати. Ты целовалась с этим придурком Микаэлем?
– Что? – Поворачиваюсь к нему.
– Ты с ним целовалась? – Бьорн внимательно смотрит мне в глаза.
– Н-нет.
– Врешь. – Он прищуривается.
– Да. – Киваю.
– Так ты целовалась с ним?
Его зрачки темнеют.
– Он же… мой парень. – Брякаю я.
Черты лица Бьорна заостряются, дыхание учащается, а глаза наливаются чернотой.
– Но мне не понравилось. – Добавляю я. – Честно-честно. – Темнота начинает рассеиваться. – Может быть, только самую малость… – Зрачки затягивает черным дымом. – Шучу! – Восклицаю я.
И бросаюсь целовать Бьорна.
Кажется, мы целуемся целую вечность.
– Как ты думаешь, ты смог бы обернуться, если бы я тебя не остановила?
Он пожимает плечами:
– Я пока только учусь понимать, как это работает.
– Хорошо. Завтра утром я скажу тебе что-нибудь мерзкое, и мы проверим. Ладно?
– Думаешь, мне хочется переживать все это снова? – Брови Бьорна ползут на лоб. – Это адски больно, вообще-то.
– Думаешь, мне хочется топать до Реннвинда пешком? – Улыбаюсь я.
– Так ты собралась ехать на мне верхом?
– Это еще одно преимущество того, что ты обращаешься не в землеройку. – Говорю я, едва сдерживая смех.
Часть 3. Кровь
Не играй с судьбой
Глава 35
– Мне нравится.
«Что?» – словно спрашивает он, дергая косматой головой.
– Все-таки, это существенный минус, что ты не разговариваешь, обращаясь в медведя.
Животное останавливается, и я, наклоняясь вперед, хватаюсь за густую шерсть, чтобы не упасть.
«Так что тебе нравится?» – этот вопрос читается в повороте его головы.
– Твой запах. – Говорю я, поглаживая его мощную спину вдоль длинного грубого ворса. – Ты пахнешь чистотой и геосмином – влажной землей. Такой приятный, легкий аромат. Раньше мне казалось, что медведь должен пахнуть мокрой вспотевшей псиной.
Он переступает с лапы на лапу, встряхивая меня, и мне приходится, наклонившись, обхватить его за шею.
– Я реально так думала! Не обижайся! – Смеюсь, поднимаясь, и восстанавливаю равновесие. – А если глубоко зарыться носом в твою шерсть, – снова наклоняюсь и ложусь щекой на его затылок, – то кожа едва различимо пахнет чем-то таким, что напоминает запах новорожденных или совсем крохотных щенят. Он ассоциируется у меня с нежностью и умилением. Однажды на зоо-ярмарке мне дали подержать щенка овчарки – пушистого, неуклюжего, похожего на облачко сахарной ваты, он пах так сладко, что мне не хотелось отпускать его от себя, но Ингрид не разрешала заводить животных…
Медведь начинает движение, а я так и лежу на его спине некоторое время. И выпрямляюсь, только заметив, как низко опускаются тучи, предвещая близость дождя. Ветер утихает, в лесу наступает покой, и растения настораживаются, подставляя темному небу свои сочные листья.
– Даже птицы не поют, – говорю я. И в следующее мгновение раздается гром. – Ну, точно. Где будем прятаться от дождя?
Бьорн продолжает неторопливо двигаться вверх по склону оврага. Ему нелегко даются резкие вертикальные препятствия, да он и просто не торопится: исследует траву, почву, постоянно принюхивается. Идет, опустив голову к земле, неспешно перебирает лапами.
Сегодня на рассвете приходила Роза, и мы тепло попрощались с ней. Бьорн взвалил себе на спину мой рюкзак, и мы двинулись в сторону Реннвинда через лес. Какое-то время наш путь не казался тяжелым, но очень скоро я начала уставать – сказывался недосып, да и парню некомфортно было продолжать путешествие без обуви: твердая почва то сменялась болотистыми топями, то чередовалась с каменистыми уступами, режущими ступни.
