– Кто это? – Я поворачиваюсь к Асмунду.
Дхампири стоит в дверях с коробкой наперевес, он выглядит совершенно растерянным.
– Я – Арвид! – Тянет ко мне руки мужчина из клетки. – Арвид Линдстрем.
Заметно, что кусочек бокового резца у него сколот.
«Вот дерьмо».
– Вы – отец Микке? – Хмурюсь я.
В голове не укладывается.
– Вы знаете моего сына?.. – Пленник выглядит изумленным. – Вы знакомы с Микаэлем?!
Его зрачки расширяются, иссохшие губы вытягиваются в букву «о», и я снова вижу поломанный зуб.
– Как это понимать? – Обращаюсь к пастору.
Тот ставит коробку с вещами Ингрид на пол и тяжело вздыхает.
– Я не знаю.
– Что значит, не знаете? – Бросаю взгляд на Линдстрема, а затем возвращаю на Хельвина. – У вас в подвале вампир, которого вы должны были похоронить у границ округа, а вы не знаете?!
– Нея, я не смог.
– Какой я вам вампир?! – Вдруг разъяряется Арвид, ударяя по прутьям. – Посмотрите на меня: я – живой человек!
– Но как? – Трясу головой, оглядывая его. – Я сама видела, что вы… Я видела, как вы набросились на девушку! Точнее, не как набросились, но факт нападения был слишком очевиден!
– Это было, да. Не отрицаю. – Взмахивает руками пленник. – Но теперь я – человек! Посмотрите сами!
– Но как такое возможно?
– Я не знаю. – Глухо отзывается пастор. – Не имею представления.
– Зачем вы держите его здесь вообще? – Восклицаю я.
– Да! Зачем! – Вторит мне Линдстрем. – У него самого нет ответа! Скажи ей! Скажи, Хельвин!
Асмунд бросает взгляд на пленника, и его взгляд вспыхивает золотом. Это угроза.
– Я не смог его убить. – Он дергает плечами, а затем поворачивается ко мне. Зрачки возвращаются в нормальное состояние. – Не смог убить потому, что Арвид начал обращаться в человека. Обратно, понимаешь? Как такое возможно?
– Я, черт подери, не знаю, как такое возможно! – Рычит Арвид, ударяя по клетке. – И я устал тебе это твердить! Эй, эй, девица! – Тянет руку ко мне, стараясь привлечь внимание. – Вы обязаны его вразумить! Скажите этому преподобному, что он настоящий псих! Скажите, что нельзя держать в подвале живого человека! Меня дома семья ждет, вообще-то!
– Ты умер полгода назад, – бросает в его сторону пастор, – никто тебя не ждет!
– Но я тут, и я живой! В чем моя вина?!
– Я не могу его отпустить потому, что не понимаю, что такое с ним происходит. – Виновато говорит Асмунд. – Все признаки вампиризма отступили. Эта тварь ест обычную пищу и не страдает без живой человеческой плоти и крови. Но если я его отпущу… как это вообще? – Он стискивает челюсти. – Как я объясню это брату? Скажу, что пожалел тогда упыря? А если этот тип вернется к людям и снова станет убивать? Как он вообще вернется назад к семье?! Особенно теперь – когда прошло полгода, а он как новенький! Только слегка поистрепался, да отрастил бороду!
– Да я тут поседел с тобой, извергом!
– Ух, ты. – Произношу я, поворачиваясь к клетке. – Так отец Бьорна не в курсе?
– Нет. – Вздыхает мой новоиспеченный отец. – Этот кровосос мчался аж до северной границы в горах, и только я обрадовался, что загнал его в ловушку, как он повалился наземь и стал биться в судорогах. Потом у него изо рта пошла пена, и он затих. А когда я только собрался разорвать его на части, он очнулся и закашлял. А потом у него зарумянилось лицо, потеплели конечности, и взгляд стал более осмысленным.
– Я был дезориентирован! – Взвизгивает Линдстрем. – Я сам не понимал, что происходит! Откуда мне знать, что заставило меня снова стать человеком!
– Он ожил. – Ледяным тоном заключает Асмунд. – Ожил, и это было слишком очевидно, потому я и не смог прикончить его.
– Так почему же не отпустить меня? – Возмущается пленник. – Я все равно сдохну здесь! Ты – убийца!
– Потому, что ты напал на мою племянницу.
– Но я был не в себе!
– Ты прекрасно все осознавал, Арвид.
– Я был должен этой ведьме! Такие уж правила!
– Так что вы собирались с ним сделать? – Прерываю их перепалку. – Сколько собирались держать его здесь?
– Не знаю. Пока все не выясню. – Хельвин пожимает плечами. – Я ждал, что он трансформируется обратно, но этого не происходит. Я возил его кровь на анализ в Гримдаль: с ней все в порядке. Это кровь живого человека, никаких отклонений и странностей в ней не нашли.
Теперь я так же растеряна, как и они оба.
– Потому, что я совершенно нормальный! – Злится Линдстрем. Он пинает лавку. – Я ем, испражняюсь, потею, мерзну! У меня текут чертовы сопли! Ты видел сопли у вурдалаков, святой отец?! Я в любой момент могу подхватить тут пневмонию и снова окочуриться!
– Мне жаль, что ты это увидела. – Устало говорит пастор. – Из-за волнения я позабыл закрыть за собой дверь. Но раз уж ты знаешь, Нея, то прошу понять меня: отпустить его я не могу, убить тоже. Все, что в моих силах – это наблюдать за ним и проводить исследования, чтобы понять, чего ожидать, и как так вышло.
– Тебя посадят, Хельвин! – Не унимается пленник. – Тебя посадят, как только узнают, что ты держал меня здесь! И даже твой братец-полицейский не поможет! Я найду управу на вас всех!
– Трудное положение. – Признаю я.
– Хорошо, беру свои слова обратно! Если ты отпустишь меня, я никому не скажу, что ты делал со мной! Девчонка – свидетель.
– Нет. – Отрезает Хельвин. – Бог- свидетель, я…
– Ах, ты чертов… – И тут на пастора выплескивается брань, равной которой никогда, уверена, не слышали до этого стены божьего храма. – Ну, ты-то, ты! – Теперь он взывает к моей совести. – Как тебя? Прояви сочувствие, будь человеком! Я не видел света уже… сколько, Хельвин? Ну, тебя! – И снова машет мне. – Да вразуми ты его!
– Нужно рассказать все Асвальду. – Говорю я, отводя пастора в сторону.
– Он будет в бешенстве. Зачем? – Морщится он.
– Мне кажется, я знаю, что могло вылечить отца Микке.
– И что?
– Кровь Кайи. – Пожимаю плечами. – Нужно сказать об этом вашему брату и провести исследования. И если я права – женщины рода Хельвинов не так уж и слабы.
Глава 41
– Мне кажется, я все еще слышу, как он кричит. – Говорю, прислушиваясь к стрекоту ночных цикад.
– Это ветер. – Отвечает Асмунд.
Мы прогуливаемся по кладбищу вдоль главной аллеи. Путь нам освещают лишь тусклые фонари. В их свете стебли цветов и верхушки растений, которые покачивает потоками прохладного воздуха, кажутся рябью на мутной воде.
