– И кто за это поручится?!
– Так езжай и посмотри сам!
Мы спускаемся на несколько ступеней вниз и видим вышагивающего по гостиной полицейского. Рядом, на краешке дивана, сложив руки на коленях, сидит пастор. Бьорн привалился к стене головой и старается успокоить дыхание, чтобы предотвратить перевоплощение. И лишь Анна Фриман выглядит спокойной, стоя у окна и глядя вдаль через стекло.
– Не торопитесь с решением. – Закурив тонкую сигарету и выпустив дым, советует она. – Он сидел в клетке полгода, и за сутки ничего не изменится. Возможно, следует дать Линдстрему возможность начать новую жизнь. Не в Реннвинде, где-нибудь в другом месте, разумеется. Пусть забирает семью и уезжает подальше. Вам ведь не впервой изгонять с этих земель саамов? Так?
– Мне нужно увидеть его своими глазами! – Рявкает Хельвин старший.
– Я тебя отвезу. – Поднимаясь, вздыхает Асмунд. – Анна?
– Обойдусь, – морщится цыганка. – Шаманы не по моей части.
– Нея? – Оборачивается ко мне новоиспеченный папочка.
Я пожимаю плечами.
– Если никто не против, мне хотелось бы вернуться домой. – Отвечаю, прочистив горло. – К себе. В дом бабушки.
– Ты не можешь поехать туда одна. – Замечает он. – Дождись меня, пожалуйста.
– Мы поедем с ней. – Вступает Сара. – Я, Улле и мама.
– Отлично. – Асмунд кивает, заметно успокаиваясь. И поворачивается к Анне. – Все же рассмотрите возможность переезда к Вильме, госпожа Фриман. Всем нам нужно теперь держаться ближе друг к другу. Жизнь в трейлере на отшибе не способствует сохранению личной безопасности. Согласны?
– Вы представляете, какой плотности в том доме энергетический след после лесной ведьмы? – Цыганка снова брезгливо морщит лицо. – Хотя, если это бесплатно…
Похоже, ее цыганская натура соблазнена возможностью обжиться где-то на халяву.
– Я буду только рада, если вы согласитесь. – Говорю я.
– Вообще, я предложил дочери переехать к себе. – Не удерживается от смущенной улыбки Асмунд.
– Куда? В церковь? – Давится дымом цыганка.
Она кашляет, разгоняя рукой дым.
– Может, решите это как-нибудь позже? – Взрывается нетерпением Асвальд. Мужчина устремляется к выходу, не забыв бросить на меня уничтожающий взгляд.
– Кстати, насчет Линнеи. – Бросается за ним пастор. – Я убежден, что кровь твоей дочери может помочь моей дочери! Если и не полностью исцелиться, то, хотя бы, удерживать склонность к обращению.
– Господи, Асмунд, ты называешь это склонностью?! – Выходя за дверь, рычит полицейский. – Да она – бомба замедленного действия! Ты хочешь доверить решение этой проблемы экспериментам с кровью?
– На все воля Божья. Мы не можем бездействовать, пока дитя в одиночку проходит через трудные испытания! – Выскальзывает следом за ним священник.
– Она – демон-оборотень! Ты слышишь себя, святоша? К ней даже спиной нельзя поворачиваться!
Хлопает дверь, и их голоса остаются снаружи.
Все присутствующие смотрят на меня. Первым не выдерживает Бьорн – парень подходит и заключает меня в свои объятия:
– Я отвезу вас в дом Вильмы, – говорит он, – оставлю там, поеду, решу все вопросы с отцом и вернусь. Хорошо?
– Спасибо. – Шепчу я. – Проследи, чтобы он не прикончил отца Микке. Пожалуйста.
Мои пальцы ощущают, как мышцы Бьорна наливаются свинцом.
– Будет трудно потому, что именно Арвид напал на Кайю и причинил ей вред. Но если он действительно человек, то отец не сможет его убить. Он чтит законы дхампири.
Глава 44
Внедорожник Бьорна отъезжает от дома, а мы вчетвером: Я, Сара, Анна и Улле стоим в прихожей дома Вильмы и молча пялимся на пятна крови на полу, намертво въевшиеся в доски.
Не знаю, как у остальных, но у меня перед глазами вновь проносится сцена схватки с Ингрид. Кажется, я даже слышу, как Бьорн испускает последний вздох.
– Ладно. – После раздумий произносит Анна. – Будем считать кровь дхампири благословением этого дома.
Она достает из кармана широких зеленых брюк горстку цветных стеклышек, рассыпает перед порогом снаружи и закрывает дверь. Помнится, Сара говорила, что цыгане так защищаются от дурного и приманивают удачу.
– Здесь вновь забилось его сердце. – Тихо произношу я, глядя на темные пятна.
– Постелем коврик. – Погладив меня по плечу, улыбается женщина. Затем проходит в гостиную и обращает свой взор на обстановку. – М-да. Тут не мешало бы навести порядок.
– Ну, ты как? – Трогает меня за локоть Сара.
Улле, помешкав, перешагивает через пятна на полу.
– Нормально. – Отвечаю я, посмотрев подруге в глаза. – Просто не по себе возвращаться сюда. Здесь все напоминает об Ингрид. Имею в виду… пока она была обычной Ингрид. Ну, или казалась таковой.
– Не представляю, что ты чувствуешь. – Она обнимает меня одной рукой, не забывая второй опираться на трость.
А я по-прежнему не отрываю взгляда на отметины на деревянном полу.
– Он был единственным продолжателем рода, Сара. – Шепчу я. – Думаешь, его отец когда-нибудь простит меня?
– А тебе не все равно? – Усмехается подруга.
– Бьорн сам не знает, кто он теперь.
– Он все еще жив. И как воин стал только сильнее. На данный момент это важнее всего. – Утешает она. – К тому же, что-то подсказывает мне, что с продолжением рода у парня тоже проблем не будет. Уверена, дедушка Хельвин полюбит его медвежат.
Я краснею от мыслей, которые лезут в голову.
– Нужно собрать мусор и отнести к контейнерам. – Прерывает нас Ульрик, потрясая в воздухе ножками от сломанного стула, который я в ту страшную ночь обрушила на голову Ингрид.
– Да, конечно. – Киваю я. – Давайте, займемся уборкой.
– Я помогу. – Вызывается Сара.
– Тебе лучше поберечься. – Замечает Ульрик. И тут же прикусывает язык, натолкнувшись на ее суровый взгляд.
– Я хромая, но не убогая. – Стиснув зубы, бросает подруга.
– Строго ты с ним, – шепчу я.
Отношу сумку с учебниками на диван, беру пакет и возвращаюсь в коридор, чтобы помочь Улле собирать щепки.
– Я тринадцать раз просила его убраться из моей жизни, пока лежала в больнице. – Тихо отвечает Сара, когда Ульрик уходит в кухню. – Но он упрямо приходил каждый день. Снова и снова!
– И почему ты его прогоняла? – Спрашиваю я. – По-моему, вы отличная пара, и хорошо ладите.
«Не считая постоянных перепалок», – об этом я решаю промолчать.
– Раньше он стеснялся, что я просто каале. А теперь я – хромая каале. – Хмыкает Сара. – Как думаешь, мы станем королем и королевой выпускного? Только представь эту картину! Мне пойдет корона? Думаешь, следует повязать пышный бант на мою трость?
