Ливси вздохнул, не тяжело, а как будто обреченно, словно ждал этого вопроса весь вечер. И не стал отпираться.
– Вы весьма любознательны, Аннабель. Да, у меня была одна… знакомая. Мы росли вместе, дружили, строили романтические планы – знаете, как это бывает у детей… – Он печально улыбнулся воспоминаниям. – Я даже намеревался сделать ей предложение, когда позволит возраст. Однажды увидел это платье… У нее такие же янтарные глаза, как у вас, ей бы пошло. А потом… – он резко помрачнел. – Потом меня отослали учиться, а ее увезли. Очень далеко. Нам запретили искать друг друга, даже думать о встрече. Я пытался писать ей письма, но их возвращали не распечатанными. От общих знакомых я узнавал о ней кое-что, но…
Ливси тяжело вздохнул. Анна, помедлив, подала голос:
– Она вышла замуж по велению родителей?
– Замуж? – доктор неожиданно зло усмехнулся. – Пожалуй, можно и так сказать. – Он покачал головой и уставился в одну точку. – Можно и так…
Анне живо откликнулась эта печальная история, она вспомнила себя, да любую девушку в их обществе, чья жизнь не принадлежит им самим. Глаза защипало.
– Она любила танцевать, – неожиданно продолжил доктор. – Вальс. Знаете, Аннабель, я довольно неплохо играю. Окажите мне честь, потанцуйте в этом платье со своим супругом.
Ливси встал, взял футляр и достал прекраснейшую из виденных Анной скрипок. Корпус – будто расплавленное золото, струны – сияющие нити, смычок – прозрачный как стекло. Секрет хозяина инструмента раскрылся сам собой. Джеймс молча встал, протянул руку, и она не колеблясь приняла приглашение.
Они встали посередине комнаты – ладонь в ладонь, глаза в глаза. Они были почти одного роста, но Анна не чувствовала превосходства над партнером, как это зачастую бывало. Она чувствовала тепло и даже жар – его ладонь на ее спине, казалось, готова прожечь плотную ткань. Сердце колотилось, как сумасшедшее, и Анна была уверена, что Джеймс тоже чувствует это биение там, где ее ладонь касалась его плеча…
Скрипка ожила нежной нотой, Анна сразу поймала «раз-два-три» и по реакции Джеймса поняла, что он тоже готов. Скрипка пела, их ноги двигались, тела соприкасались. Давно она не танцевала, давно никто не нарушал границ ее тела, от вина и тактильных ощущений закружилась голова. Аннабель бросила мимолетный взгляд на доктора: глаза закрыты, лицо застыло в маске мучительной нежности, страдания и какой-то ностальгии.
– Анна, – шепнул Джеймс возле ее уха, пощекотав горячим дыханием, от чего вниз по позвоночника прокатился жар. – Будь сейчас со мной, прошу тебя.
Анна не ответила, лишь слегка сжала пальцы на его плече и легко двигалась вслед за партнером. Смычок нежно гладил струны, извлекая мелодию проникающую в душу, обволакивающую нежностью и гармонией.
Раз-два-три. Вперед, влево, назад… Комната внезапно стала огромной, не существовало границ, не существовало зрителей, магии драконов и беспокойства. Только тепло тел, только ритм вальса, только взгляд Джеймса, сияющий восторгом, нежностью и заботой…
И она растворилась в этом взгляде, забыв тревоги.
Глава 21, в которой читают Шекспира и любуются морем
Путешествие снова началось со споров о коте. Напрасно Гэбриэл доказывал, что их просто не пустят на борт дирижабля с животным, а если б и пустили, то трое суток полета для зверя станут ужасным стрессом. Уилл упорно стоял на своем, дело дошло до слез и едва ли не до скандала. Кот лежал на окне с таким видом, будто происходящее его не касалось, однако едва в сумке Гэбриэла завибрировал артефакт связи, как Элессар издал заунывный вопль такой силы, что братья от неожиданности замолчали.
– Доброе утро, джентльмены, – небрежно поздоровался из зеркальца лорд-ректор. – У вас проблемы?
– Нет, сэр, – с досадой отозвался Гэбриэл, но Уильям тут же перебил:
– Да, сэр! Он хочет оставить кота в Лондоне!
Мальчик сгреб зверя в охапку, чтобы того было видно. Лорд Элессар насмешливо изогнул бровь:
– А вы подумали, мой юный друг, где вы будете его выгуливать? Вряд ли он умеет пользоваться унитазом. Или вы планировали спускать его из окна на веревке?
Кот недовольно мяукнул. Уильям покраснел – этот вопрос он упустил из виду. И ведь действительно, трое суток полета…
– Есть, конечно, вариант со стазисом, – задумчиво продолжил лорд-ректор. – Но для этого нужен драконий кристалл.
– Я умею делать кристаллы! – Уильям от избытка чувств стиснул кота так, что тот захрипел и начал вырываться.
– А Гэбриэл должен помнить заклинание. – Лорд Элессар строго сдвинул брови, дождался медленного кивка и кивнул сам. – Пара слов наедине.
Мистер Джефферсон послушно подхватил зеркало и вышел. Уильям с неудовольствием покосился на дверь – обещали же все рассказывать! – потом выпустил кота и бросился к своему чемодану.
Стоило заняться кристаллом до того, как Гэбриэл найдет новые аргументы против.
***
Это был второй полет Уильяма на дирижабле. В прошлый раз мама беспокоилась и до последнего пыталась настоять на пароходе – зимнее происшествие не на шутку ее разволновало. Сам Уилл и не думал бояться дирижаблей. Ну подумаешь, один едва не свалился ему на голову – так не свалился же! Да и потом, дракону ли бояться неба? Правда, превращаться он все еще не научился. Лорд Элессар сказал, что эта способность проявится позже – якобы в десять лет для превращения маловато силенок, и такая нагрузка опасна для здоровья. Тем интереснее было летать сейчас.
На борт дирижабля они поднялись без проблем. Погруженного в магический сон кота пришлось сдать в багаж, сделав вид, что в сумке меховая подушка. Уильям очень переживал за Элессара, но Гэбриэл пообещал, что с их багажом будут обращаться максимально бережно, пришлось поверить. Впрочем, печальные мысли очень быстро заглушила радость полета.
Дирижабль назывался «Король Артур». Было интересно представить, что бы сказал легендарный рыцарь о своем тезке – огромный воздушный корабль мог поднять на борт до пятидесяти пассажиров, не говоря о коммерческих грузах и почте. Каюты, конечно, были тесноваты, но Уильяма это не слишком заботило – почти весь первый день он проторчал на обзорной палубе, с восторгом разглядывая открывавшиеся с высоты виды. Сперва внизу проплыл Лондон с предместьями, затем городские пейзажи сменили засеянные поля, холмы и перелески. Через пару часов «Король Артур» был над Бристолем, а дальше – Атлантика, бескрайняя водная гладь, обманчиво мирно сверкавшая в лучах заходящего солнца. На карте в атласе океан не казался серьезной преградой – ладонью можно накрыть. Однако даже при условии попутного ветра до Драконвиля оставалось еще три дня пути.
Увы, даже драконы не могли бы пересечь Атлантику быстрее.
На второй день путешествия Гэбриэл вспомнил о своих обязанностях гувернера и выдал подопечному томик Шекспира. Уилл не слишком жаловал классическую литературу, но в вопросах учебы спорить было бесполезно – брат вновь превратился в строгого мистера Джефферсона, с которым проще согласиться. Удалось лишь выпросить разрешения читать не в запертой каюте без единого окошка, а на той же обзорной палубе.
