Скромная табличка на двери гласила, что здесь можно найти профессора исторических наук лорда Реджинальда Грея. Точно такая же табличка висела на его кабинете в Академии, и Ливси иногда гадал – неужели табличку тоже украли? Хотя, скорее всего, сделали копию – не стоило привлекать внимание ректора по такому поводу.
Задумавшись, Ливси машинально постучал, и лишь когда изнутри донеслось приглушенное «Войдите», с досадой скривился. Но приглашением воспользовался.
– Доброго дня, Арчибальд, – приветствовал его профессор, не поднимая взгляда от документов, над которыми работал. – Присаживайтесь, я сейчас закончу.
– Вы ждали меня? – доктор подошел ближе и аккуратно поставил чемоданчик со свитками на кресло для посетителей.
Грей равнодушно пожал плечами и наконец поднял глаза. Сколько помнил Ливси, профессор всегда выглядел на шестьдесят-семьдесят человеческих лет – невысокий, полноватый, совершенно седой. Многие драконы умели менять человеческий облик, но профессор как-то обмолвился, что ему удобнее именно так – дескать, студенты лучше слушают солидного человека. Сейчас, в полумраке кабинета, он выглядел усталым, даже изможденным, но его аристократическая осанка оставалась идеальной, а взгляд – внимательным и цепким.
– Просто вы единственный, кто считает необходимым стучаться.
Доктор постарался не выдать досады. Почти двадцать восемь лет прошло с тех пор, как он впервые постучал в дверь профессора Грея. Это было слишком далеко и давно, и здешнее обиталище Книжного Дракона, как его с уважением называли студенты, совсем не походило на кабинет в Академии. Но драконья память чутко реагировала на мельчайшие детали, выдавая ворохи воспоминаний.
В прошлом остались огромные окна в пене белых занавесок, мягкие диванчики для посетителей, антикварный стол, на котором всегда царил образцовый порядок. Нынешний кабинет скорее напоминал кротовью нору – если только можно представить крота, интересующегося чтением. Книги были повсюду: забивали снизу доверху узкие шкафы со стеклянными дверцами, пирамидами и башнями громоздились по углам, складывались в стены вокруг письменного стола, словно надеясь защитить хозяина от вторжения. В комнате царил полумрак, лишь над столом горела мощная лампа, и в ее свете угадывались очертания двери в дальней от входа стене. Ливси знал, что там, за дверью, хранится архив Орден Белого гребня – сотни и тысячи томов, бережно собираемых в течение многих веков, защищенных всеми мыслимыми способами, включая магию. Приманка, благодаря которой десять лет назад удалось поймать в ловушку Книжного Дракона.
– Присаживайтесь, – повторил профессор, отодвигая свои бумаги в сторону. – Серьезные разговоры лучше вести с удобством. Вы ведь снова притащили мне какую-то ужасно опасную и безмерно интересную дрянь, не так ли, мой юный друг?
– Мне сорок три, – огрызнулся Ливси и все-таки сел, удостоившись очередного внимательного взгляда.
– И в апреле будет сорок четыре. Я не настолько стар и глуп, как считают некоторые из моих студентов. Итак?..
Доктор молча отщелкнул замки чемодана, развернул бумагу и ткань, осторожно выложил свитки на стол. Полминуты профессор с легким любопытством разглядывал лежащие перед ним рулоны пергамента, не касаясь их, затем вздохнул.
– Вы так и не передумали.
Это не звучало как вопрос, и Ливси не счел нужным отвечать. Грей уже не раз поднимал тему об этичности экспериментов над людьми. Иногда, в минуты сомнений, доктор опасался, что профессор возьмет да и допустит в переводе пару-тройку неточностей, поставив крест на исследованиях. Высказать эту мысль вслух он решился лишь однажды – профессор был оскорблен до глубины души и разразился лекцией на тему непрофессионализма, излишних эмоций и серьезного отношения к науке, «которая, да будет вам известно, юноша, не терпит дилетантизма!» Он почти не повышал голос, но Ливси тогда впервые порадовался, что браслеты из зачарованного металла не дают пленнику сменить облик.
Та часть Арчибальда Ливси, которая руководствовалась разумными доводами, сочла, что вероятность ошибочного перевода ничтожно мала. С иррациональными же страхами доктор успешно боролся, безжалостно отсекая тянущиеся из подсознания темные щупальца. Но с каждым новым провалом все сложнее становилось выкинуть из головы мысль о том, что от Грея зависит слишком многое. Возможно, стоило сказать о своих сомнениях руководству, чтобы украли где-нибудь нового специалиста по истории и древним языкам.
Но где взять нового друга?..
За несколько месяцев, проведенных в Академии, Ливси не сумел сблизиться ни с кем из студентов, не говоря уж о преподавателях. Все свободное время он проводил в библиотеке: разыскивал книги, читал, делал заметки, писал письма – много писем. Родителям, отцу Ясмин, ей самой – последние, впрочем, отправлять было некуда, и они хранились в жестяной банке под матрасом. Половину лекций он прогуливал – что толку для дракона в алгебре или древних языках? А вот историю драконов он посещал всегда.
На первое занятие он пришел от желания выяснить подробности о жизни Королевы драконов – принимает ли она просьбы подданных? Можно ли записаться на аудиенцию? Ливси быстро понял, что интересующий его вопрос не входит в программу лекции, но встать и уйти посреди занятия, как он порой делал, не смог – лектор вдруг поймал его взгляд, и…
О, профессор Грей всегда умел заинтересовать аудиторию. В его изложении скучные имена и даты обрастали подробностями и фактами. Перед глазами студентов разворачивались древние битвы, переливались легендарные сокровища, горделиво выступали известнейшие личности – искусством создания иллюзий Грей владел в совершенстве. Много-много лет спустя Ливси попытается повторить приемы учителя и создаст на подводной лодке персональный камин. Но тогда он просто смотрел и слушал.
Вопрос о портале, ведущем в мир драконов, волновал профессора больше прочих, и Арчибальд невольно заинтересовался тоже. Идея сбежать вместе с Ясмин в иной мир была соблазнительна невероятно, а расчеты и схемы профессора выглядели многообещающе. Ливси начал задавать вопросы, вступать в обсуждения, спорить, читать книги, рекомендованные Греем… Даже просто беседовать со старым профессором было интересно – Книжный Дракон знал и помнил столько всего, что библиотека Академии рядом с ним бледнела. А еще он умел выслушать, поддержать, выразить сочувствие – причем без малейшего намека на обидную жалость. Ему, единственному из всех, Арчибальд решился рассказать о Ясмин – разделенная с понимающим наставником боль разлуки не ушла, но стала легче.
А потом Грей неожиданно уехал. Разумеется, студентам всех причин не говорили, лишь размыто упомянули о командировке и важной миссии, порученной ректором. Профессор действительно собирался на какие-то раскопки, но через полгода. По Академии немедленно поползли разнообразные слухи, один другого таинственней и причудливее, а Ливси почувствовал себя…
Брошенным.
Тогда он понятия не имел, что серьезный профессор – сын ректора, слишком уж непохожими они были. Элессар предпочитал выглядеть моложе и энергичней, поддерживая созданный образ сильного и активного руководителя. Истинного его возраста не знал никто, и никто из тех, кто видел отца и сына рядом, не заподозрил, что они родственники.
