Он отпустил ее руки, в несколько стремительных шагов оказался у окна, прижался лбом к стеклу. Анна следила за ним со смесью ужаса и восторга, собственные мысли никак не желали оформляться в слова. Наверное, все-таки стоило сбежать…
– Не уходи, – попросил он не оборачиваясь. – Я сейчас, я… Третий день болит голова, ничего не помогает, даже спать не могу. Подожди, сейчас…
Анна, не отрывая взгляда от его затылка, сделала шаг к двери. Потом два – к окну. Еще один. Еще. Протянула руку, коснулась кончиками пальцев темных волос – Джеймс вздрогнул, но не обернулся.
– Если хочешь… Я ведь умею ухаживать за женщинами. Цветы, подарки… Хочешь, подарю новые серьги?
– Снова краденные?
Он тихо рассмеялся, подался назад, прижимаясь затылком к ее ладони. Глубоко, прерывисто вздохнул, когда она, осмелев, зарылась пальцами в его волосы. Мама когда-то давно говорила, что массаж – хорошее средство от головной боли…
– Захочешь – будут краденные. Нет – закажу у ювелира, тут есть один, очень хороший… не хочешь серьги – пусть будет браслет. Или ожерелье. Или… – он на миг замолчал и снова коротко рассмеялся. – Кольцо. Да, пожалуй, я и на это готов. Аннабель… Ты выйдешь за меня?
Глава 41, в которой падают в обморок и не любят врачей
Предложения Анна ожидала менее всего, это показалось настолько нереалистичным и шутливым, что у нее даже мысли не возникло вдуматься в произнесенную фразу. Она слегка выгнула бровь и уточнила:
– И ты не боишься драконов, которые вокруг меня крутятся?
Джеймс обернулся и поймал ее ладонь. Анна смотрела ему в глаза и понимала, что сейчас решается если не все, то очень многое – но теперь ей уже не было страшно.
– Двое уже на моей стороне. Третьего мы уговорим, дедушка питает слабость к желаниям внуков. Все прочие пусть утрутся. Ты знаешь, что женщину, родившую дракона, по их законам нельзя ни к чему принуждать и ее желания священны?
– Если тебя сожрут, это будет слабым утешением.
– Подавятся.
Он говорил так уверенно, что Анне очень хотелось поверить. Но если посторонние драконы могут смириться с ее выбором, то как минимум один имеет право на возражения.
– А как быть с четвертым драконом?
Джеймс скривился, притянул ее к себе, прижал крепче. Скривился снова.
– Когда я стану твоим мужем, запрещу тебе носить каблуки… Иди сюда.
Он усадил ее на подоконник и с притворной строгостью взглянул сверху вниз. Аннабель фыркнула, Джеймс улыбнулся, а потом вдруг опустился на одно колено и запрокинул голову, ловя ее взгляд.
– Шкуру четвертого я подарю тебе на свадьбу. Только скажи. Можно будет сшить плащ. Или сапожки там, сумочку. Хотя нет, Уилл расстроится. Ну хорошо, я просто поговорю с ним по-мужски и уговорю поделиться женой. А если он не согласится… Что ж, придется тебя украсть. Я ведь лучший вор в этом городе, помнишь?
Анна рассмеялась, чувствуя необычайную легкость. Джеймс положил голову ей на колени, и гладить его волосы казалось самым правильным и нужным делом, а он жмурился и продолжал говорить. О том, что лорд Элессар запланировал экспедицию в Гренландию, и он, Лис, обязательно отправится с ним, чтобы стребовать с графа Грея документы на развод. О банковском счете – у него вполне хватит денег, чтобы ее содержать, если она об этом беспокоится, ведь он не просто вор, а весьма успешный, тратить было особо не на что, и нет, вдов и сирот он никогда не грабил, «за кого ты меня принимаешь?» О том, что одного ее слова достаточно, чтобы он заткнулся и свалил, но, может быть, все-таки…
– ...У тебя руки такие… Нежные… Почти не болит, – Джеймс поднял голову и тут же коротко зашипел. – Нет, болит… И кружится… Дай руку…
Анна коснулась ладонью его лба – холодный. Слишком холодный, и влажный, и черты лица словно заострились…
– Кружится, – повторил Джеймс, глядя мимо нее странно расфокусированным взглядом. – Мне нужно лечь… Ты не уходи, я сейчас… Встану… Черт, как же болит…
Он лег на пол, прижался щекой к паркету. Встревоженная Анна опустилась на колени рядом, не зная, что делать – оставаться или бежать за помощью. Джеймс вцепился в ее ладонь, попытался улыбнуться – а потом закатил глаза и отключился.
Анна несколько мгновений смотрела на неподвижное тело на полу – а потом закричала.
***
Джеймс с трудом приходил в себя. Такая горячая голова, так сложно думать, мозг – будто раскаленная масса внутри черепа. Налитые тяжестью веки никак не желали подниматься.
– Он очнулся! – такой родной голос Аннабель слышался будто сквозь толщу воды глухо, искаженно, но даже все недомогания мира не могли скрыть явные ноты беспокойства. Наверное, это хорошо, значит есть надежда на воссоединение. Другие голоса шипели как змеи в проклятом храме, неразборчиво, тревожно. Кажется, в этот раз он может не выбраться и госпожа Удача покинула его в наказание за невольный обман. Как будто ему хоть когда-либо приходилось обманом затаскивать женщин в постель. Сами прыгали, еще и не выгнать было.
Над ним склонились неразборчивые силуэты. Он моргнул раз, другой, стало четче, но ощущение жуткого похмелья не отпускало.
– ...ты слышишь? ...случилось?
Кажется, это лорд Элессар, такие волосы – на зависть любой женщине, только у одного мужчины на весь Драконвиль.
Его приподняли, подоткнули за спину подушки.
– Не сахарная мисс, нечего меня рюшами обкладывать, – пробурчал Джеймс, с силой сжимая веки в попытках сморгнуть пелену. В целом ему это удалось, но боковое зрение отсутствовало напрочь. Шум в ушах тоже почти отступил, сменив монотонность на накатывающие волны глухоты.
– Можете идти, – властно приказал ректор, размытые тени вышли за дверь.
Осмотревшись, Джеймс понял, что его принесли в кабинет Элессара. Бледная Анна сидела в кресле напротив, нервно сцепив руки на коленях, и непонимающе смотрела то на него, то на дракона.
– Я снова спрошу и рассчитываю на внятный ответ: что случилось, мистер Даррел? Неужели я тебе слишком сильно врезал и сотряс мозговое вещество? – в голосе ректора не было даже намека на человеколюбие и сочувствие.
– Ливси и его яд. Кажется была склянка с противоядием, но… Чертова Кристина… – Джеймс пытался связать обрывки воспоминаний, что даже в более адекватном состоянии затруднительно. – Она зажала меня в углу... треснуло.
Аннабель при этих словах выпрямилась еще больше, хотя куда уж больше Джеймс не понимал. Пришлось объясняться. С трудом складывая слова в связные предложения, Джеймс вкратце рассказал о пилюлях, противоядии, укусе змеи и собственных домыслах.
– Кретин.
Элессар покачал головой и позвонил в колокольчик. Джеймс поморщился, звук впивался в виски, будто гвозди, снова накатила головная боль. Скрипнула дверь, ректор потребовал послать за каким-то доктором Хуанем, и немедленно…
