Хотя этих он тоже пустил бы на эксперименты с большим удовольствием.
Он общался с другими драконами, которые держали в тайне свою принадлежность Ордену и вели активную жизнь. Он собирал по крупицам любую информацию о Королеве драконов. Он заботился, чтобы его интерес не был слишком заметен, но те из местных драконов, кого он условно считал приятелями, вполне разделяли его мнение о Королеве.
Долгие годы взаперти, на уединенном острове, общение разрешено лишь с горсткой избранных. О, Совет Мудрейших тщательно проверял каждого, и ни один из тех, кому посчастливилось назвать Ясмин супругой, не посмел бы обидеть ее, ни делом, ни даже словом. Но была ли она счастлива? Была ли любима? Могла ли поговорить с тем, кто ее ценит и понимает, или вся ее роль отводилась к исполнению долга перед драконьим родом?
Ливси знал, что Орден сочувствует Королеве. Некоторые всерьез считали возможным привлечь ее внимание, заинтересовать исследованиями – при поддержке Королевы Орден Белого гребня мог бы добиться куда большего.
Так же единодушно Орден недолюбливал Элессара. Хотя многие учились в его Академии, идея обучать людей вместе с драконами практически никому не нравилась. Зачем передавать древние знания слабым, никчемным существам, чья жизнь так коротка, а польза для мира ничтожна? Некоторые всерьез считали, что единственной пользой, которую можно было извлечь из людей, была способность человеческих женщин рожать драконов. Да и то – их ведь так мало…
Вот если бы суметь превратить людей в драконов, дать силу и долголетие!.. Тогда они по праву могли бы считаться родственниками драконов, хотя и младшими, разумеется. Стать частью драконьей культуры, работать на благо всех, и, возможно, вместе открыть портал в родной мир – это ли не цель для людей?
Но Элессар предлагал считать людей равными драконам – а уж этого допускать было нельзя.
Ливси было плевать – и на людей, и на споры об их месте в мире. Пусть бы учились, может, смогли бы сделать что-то нужное. И вряд ли его мнение об Элессаре зависело от этого вопроса. Неужели он не любил ректора лишь потому, что все вокруг его не любили? Почему, черт побери, так хочется ворваться в камеру и свернуть ему шею?!
Он зарычал и смахнул со стола лоток с инструментами. Грохот и звон на мгновение заглушили ярость, но она тут же вспыхнула с новой силой. Ливси оперся ладонями о стол, тяжело дыша и спиной ощущая взгляды русалок и охранников. Если б хоть один звук…
Но даже пленницы не рискнули ни шипеть, ни скрежетать.
Доктор медленно выпрямился и прикрыл глаза.
Пока есть эмоции – будет проблема. Но если отстраниться от собственной ярости, заставить мозг работать и подчиняться, то из проблемы можно сделать задачу, а к задаче подобрать решение.
Он ненавидит лорда Элессара, и точная причина ему неизвестна.
Пожалуй, стоит спросить специалиста.
Ливси жестко усмехнулся и вышел из лаборатории.
***
– Добрый день, Арчибальд.
Ливси стиснул зубы и с трудом заставил себя не двигаться с места, хотя здравый смысл вопил, что лучше убраться отсюда подальше, а ярость требовала обернуться, вышибить дверь и положить конец давней вражде самым простым способом. Одного только взгляда на Элессара с его вечно самодовольной улыбкой хватило, чтобы прийти в бешенство, но доктор успел увидеть на руке ректора браслет, сдерживающий магию. Мысль о том, что враг не сможет сопротивляться, странным образом помогала успокоиться.
«Я могу убить его в любой момент. Еще десять минут ни на что не повлияют».
– Насчет доброго вы преувеличиваете, – буркнул знакомый голос. – Привет, док. Что, пришли поглумиться над беспомощными пленниками?
Ливси усилием воли заставил себя переключить внимание. Рассмотрев собеседника за зарешеченным окошком, он усмехнулся.
– А, Джеймс. Что же, вы все еще живы, значит, лорд Элессар, – имя сорвалось с губ, как ядовитый плевок, на мгновение он даже ощутил горечь на языке, – в целом прав. И стоило ли сбегать так поспешно, чтобы в результате все равно оказаться здесь?
– Будьте уверены, при первой возможности я сбегу и отсюда, – мрачно пообещал вор. – Люблю, знаете ли, побегать, для здоровья полезно… Уж всяко полезней змеиного яда и общества драконов.
Ливси рассмеялся. В присутствии ректора все чувства обострились невероятно, ощущение власти над давним противником придавало сил, и ему уже почти хотелось, чтобы ему дали повод обернуться. Вряд ли он сумеет сдержать ярость в драконьем облике…
Судя по всему, Элессар это прекрасно понимал. Он перестал улыбаться, смотрел серьезно, внимательно и… сочувствующе?
В глазах на мгновение потемнело. Ливси обеими руками вцепился в прутья решетки с такой силой, что заболели пальцы. Нет, он должен сдержаться, должен справиться с собой, должен понять… Нужно думать о другом, нужно говорить…
– Если честно, я даже рад, что вы здесь, – проговорил он, сосредотачивая взгляд на Джеймсе и стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Из-за вашего поспешного ухода я не успел выдать вам весь объем противоядия.
– Вас мучила совесть?
– Не слишком. Но я не люблю лишние жертвы, и мысль о вашей смерти меня несколько огорчала. По моим расчетам это должно было случиться в прошлую пятницу. Можно спросить, почему вы живы?
– Кровь Королевы драконов, – неожиданно вмешался Элессар. – Ясмин была настолько любезна, что…
Окончания фразы Ливси не расслышал. Бешенство ударило в голову, в ушах зазвенело, он изо всех сил зажмурился, пытаясь выровнять дыхание. Это оказалось куда сложнее, чем он думал, прошла целая вечность, прежде чем он открыл глаза…
И увидел лицо ректора прямо перед собой – совсем близко, и его ладонь поверх своей. Следом пришло ощущение прикосновения – пальцы у Элессара оказались горячие и жесткие, Ливси рефлекторно попытался отдернуть руку, но не смог. Ненависть на мгновение сменилась страхом, тем самым страхом, который он часто видел в глазах соратников – Болотного дракона боялись многие, он всегда смеялся над ними, а сейчас…
– Паршиво, – проговорил Элессар. – Полная, я бы сказал, задница. Я чуть поправил, но это ненадолго, с этой железкой, – он тряхнул свободной рукой с браслетом, – многого не сделаешь. У вас тут что, вообще не умеют работать с травмами обращения?!
Ливси все-таки высвободил руку и отступил на шаг, не в силах скрыть свою растерянность. Бурлящая внутри ненависть испарилась, оставив тянущую пустоту, но он чувствовал, что эта передышка временная. И тем важнее было задать свои вопросы сейчас.
– Почему? – хрипло выдохнул он. – Почему вы… Тогда…
Он готовился к насмешкам, даже агрессии – но сочувствие лорда Элессара оказалось куда больней. Ректор говорил неторопливо и спокойно – о сложностях, с которыми сталкиваются молодые драконы при обращении, об особенностях характера, которые могут затруднить процесс, о психологических травмах и магических блоках, поджидающих мальчишек, которые пройдут обращение слишком рано или слишком поздно. О том, сколько вреда могут нанести собственные родители, упрямо считающие, что природа рано или поздно возьмет свое, превращение естественно и учиться ничему не нужно, а постороннее вмешательство может лишь навредить…
