Параллельно шел судорожный поиск реальной женщины с таким именем и фамилией, и вроде бы повезло – такую женщину нашли. Но вот незадача, Шарлотта вышла замуж за Бернарда Келли и поменяла девичью фамилию Уоткинс на фамилию мужа – Келли.
Императрица и ее близкие и здесь не растерялись – в газеты вбросили информацию о том, что ребенка Шарлотты звали Уильям Уоткинс Келли. А чтобы еще более запутать ситуацию, позднее появилась информация, что ребенка зовут Уолтер Келли. Не найдя ничего оригинальнее, ребенку присвоили псевдоним самого Луи Наполеона.
Такое обилие ложной информации, вброшенной императрицей Евгенией и ее окружением, мешанина из реальных и вымышленных имен вызвали шквал публикаций, что привело к настоящей неразберихе в истории последнего кронпринца. Весомости слухам и сплетням, распространяемым людьми императрицы, придавали те самые письма – реальное подтверждение существования отношений между Наполеоном IV и англичанкой по имени Элизабет Хантер.
Вовремя поспевает большая книга бонапартиста графа Андре Мартине, написанная этим молодым господином под диктовку Евгении. Труд под названием «Le Prince Impérial. 1856–1879» выходит в Париже в 1895 году. В своем сочинении граф Мартине предъявляет общественности документ о крещении Уолтера Келли, который родился 21 июля 1880 года. Крещение прошло в церкви Корпус Кристи, в лондонском районе Мейден Лейн. Это, по мнению автора, якобы доказывает, что принц империи не мог быть отцом этого ребенка. Безусловно – это правда! Отцом Уолтера Келли был Бернард Келли. За подставной женщиной и подставным ребенком Евгения пыталась скрыть Элизабет Хантер и ее сына – внука самой императрицы. Именно Андре Мартине утверждал, что ребенка зовут Уолтер
[198], хотя большинство авторов статей в газетах называли мальчик Уильямом.
Но на этом дело не закончилось. Появилась еще одна вымышленная версия. В одной из публикаций утверждалось, что солдат на пенсии, некий Мур, женился на матери ребенка принца империи, причем этот брак устроила императрица Евгения
[199]. Новая информация еще больше запутала дело.
Интересно, что после того, как в печати появилась информация об учебе Уолтера Келли в школе Святого Жозефа, туда отправился аббат Эжен Миссе, с целью найти доказательства, опровергающее это. Аббату ответили, что не могут комментировать слухи, а, кроме того, сообщили, что в школе не изучают науки, а готовят детей рабочим специальностям
[200]. На вопрос – есть ли в школе мальчик, мать которого англичанка, монах ответил аббату: «Вы ошибаетесь, полностью ошибаетесь». И, резко повернувшись, ушел
[201]. Ответов на свои вопросы аббат Э. Миссе так и не получил. При этом реальный Уолтер Келли вполне мог учиться в этом учебном заведении.
Скорее всего, принц империи и Элизабет Хантер были знакомы с настоящей Шарлоттой Уоткинс – недолго думая, Бетси взяла это имя в качестве псевдонима, а Луи позаимствовал имя мужа Шарлотты – Уолтер.
Описания реальной Шарлотты Уоткинс, которые дали газеты, также помогли Евгении – так она сумела скрыть внешний облик Бетси Хантер. Интересно, что не сохранилось изображений ни Элизабет Хантер, ни ее двойника Шарлоты Уоткинс – лишь краткое описания в нескольких статьях.
Скрыть Шарлотту Уоткинс императрица и ее окружение, конечно, не могли. Обычная женщина, она продолжала жить в Лондоне со своим мужем. Именно поэтому во многих статьях о кронпринце, вышедших в 1890-е годы, наряду с массой несуразностей упоминалось о том, что сын принца империи до совершеннолетия жил вместе с матерью в Британии.
Так история обычной горожанки, работавшей на катке, и ее сына Уолтера Келли заслонила судьбу реальных Бетси Хантер и ее сына, кронпринца Франции.
Появление двойника Элизабет Хантер с именем Шарлотты Уоткинс позволило императрице Евгении решить главную проблему – ее внук оказался как бы несуществующим, что позволяло обеспечить ему нужный уровень безопасности: мальчика перестали искать, а после 1905 года об истории забыли совсем.
Но удивительно, никто в более позднее время не задался вопросом: куда делись Шарлота Уоткинс и где ее сын Уолтер? Их так и не представили публике, ни в 1895, ни в 1905 годах, то есть во время самых больших волн публикаций о кронпринце. Не стали искать их и в более позднее время, так как все забыли о внуке императора Наполеона III, и ответ на этот вопрос был уже никому не нужен.
Еще в самом начале реализации масштабного плана по дезинформации общественности относительно сына принца империи, Евгения озаботилась местом проживания Константина Наполеона.
В 1886–1887 годах он находился во Франции, в Берси. В газетах сообщалось, что в 1886 году правительство Французской республики потребовало от Евгении, чтобы ее внук покинул Францию. Решение властей объяснялось тем, что мальчику угрожает опасность, и это утверждение трудно назвать правдой.
Но это требование позволяет понять вот что. Судя по всему, республиканцы не располагали точной информацией о том, где проживает сын Луи Наполеона, но знали, что он находится на территории Республики. Впрочем, позднее газеты сообщали о попытках республиканцев схватить кронпринца.
Так, парижский корреспондент газеты «Teh St. Paul Globe» рассказывал о событиях в Берси: «Молодой Уоткинс, предполагаемый законный сын Принца Империи, был спешно вывезен из Берси в тот момент, когда туда нагрянули корреспонденты и странного вида джентльмены с лицами, как у корсиканцев, и с лентами, продетыми в петельки для пуговиц»
[202].
До указанных событий мальчика прятали в имении шато де Сан-Суси, принадлежавшего доктору Джону Эвансу, маркизу д’Оли.
Естественно, императрица Евгения выполнила указание французских властей, причем официально объявили, что мальчика отправили в католическую семинарию Сент-Мери в Крессвелл Порт. Но Константина Наполеона вывезли совсем в другое место – туда, где его точно не смогли бы найти длительное время.
Императрице Евгении выбирать не приходилось. Англия, где жила она, безопасным местом быть не могла. Отправить внука в Германию, Испанию или Бельгию не представлялось возможным в принципе. Не состоялась и поездка Константина Наполеона за океан, поскольку в США не нашлось верных Евгении людей, тех, кому императрица могла бы доверить внука, хотя эмиграция в Новый свет рассматривалась как весьма вероятная. Ко всему прочему, Америка находилась слишком далеко и контролировать ситуацию там было невозможно. Оставался один единственный вариант – Ашиль и Саломе Мюраты, то есть Грузия!
