Вот воспоминания очевидца этого кошмара С. В. Рацевич: «Никогда не забуду жуткую картину, открывшуюся мне…
Один за другим на кладбище в Сиверсгаузен мчались грузовики с голыми скелетами, чуть прикрытыми рваными брезентами, парусами поднимавшимися кверху. Тела были кое-как набросаны».
Швейцарец по происхождению, убежденный патриот старой России, один из организаторов «Боевого санитарного отряда», боровшегося в Нарве с тифом, писал: «Измученных, больных и голодных не впускали в жилые помещения, а загнали в лес и болота, где несчастные при морозе в 10 градусов должны были провести несколько ночей под открытым небом. Множество людей замерзло, многие умерли от истощения.
…Русским, сражавшимся бок о бок с эстонцами, был уготовлен нарвский мешок со вшами, куда после нечеловеческих глумлений эстонцы впустили несчастные, измученные боями белые части».
«Наши союзники англичане („Антантины сыны“, как их стали называть в армии) молча смотрели на это организованное истребление русских белых полков» — писал фон Гершельман — «и пальцем не пошевелили, чтобы как-нибудь помочь нам».
Эстонское правительство намеревалось как можно быстрее избавиться от русских белогвардейцев.
О путях осуществления этой задачи говорилось в беседе двух эстонских полковников.
Н. Реэк сообщал полковнику Ринку:
«… Если все они придут с фронта, то мы не сможем использовать тиблов как рабочую силу для укрепления позиций…
Куда девать этих чертовых генералов и прочую дребедень, которая именуется штабами, эту большую банду в 20 тысяч человек…».
Н. Реэк сообщил также, что дивизия генерала Ярославцева в Пюхтицах находится до сих пор при оружии, на что Ринк отвечал:
«По моему мнению и мнению командующего все тиблы, находящиеся внутри страны должны быть без оружия.
… Но что могут сделать эти 2000, пошлем на них партизан, и от этих 2000 останется пепел и пыль.
Главное то, что если первая и вторая дивизия будут убраны с фронта, то мы можем считать Северо-Западную (армию — В. А.) как таковую ликвидированной. Есть большая банда, которая годится здесь и сейчас для работы, но армии нет… той или иной хитростью попытайтесь избавиться от них, при этом не забывайте одну красивую поговорку: tzel оргаидуиаН sredstva».
Уже 5 января Н. Реэк предложил Й. Ринку сосредоточить белых в районе Чудского озера, где находятся большие русские деревни:
«Если там распространится тиф, то нам не будет столь болезненно и печально, если число русских на Чудском берегу немного уменьшится».
Те немногие русские люди, которым «посчастливилось» остаться в Эстонии на свободе, не могли устроиться даже на самую тяжелую черную работу и также гибли от голода и холода.
Ибо эстонское правительство запретило гражданам Эстонии давать какую-либо работу русским беженцам в городах и деревнях, накладывая на ослушавшихся огромные штрафы.
Начались многочисленные случаи ухода солдат северо-западников к красным.
Генерал Родзянко вспоминал:
«Уходя к красным, многие солдаты оставляли записки с просьбой не думать, что они сделались большевиками, и с объяснением, что они уходят только для того, чтобы отомстить эстонцам. Вообще против эстонцев солдаты были чрезвычайно озлоблены…».
Горько читать об отчаянных попытках генерала Юденича спасти свою армию — совсем недавно живую и боеспособную, теперь — во всех смыслах умирающую.
Обезумев от голода и издевательств, многие бежали из-за «эстонской проволоки» концлагерей обратно в Совдепию.
Бежали на заведомую смерть в подвалах ЧК, зачастую — лютую, страшную, но лишь бы покончить со всем — разом.
22 января генерал Юденич подписал приказ о роспуске армии.
Надо отдать должное главнокомандующему Николаю Николаевичу Юденичу. Он до последнего оставался с армией, пытаясь её спасти.
Ликвидационной комиссии Юденичем были выданы для обеспечения чинов бывшей армии и их семей 277 000 английских фунтов, полмиллиона финских марок и около 115 миллионов эстонских марок.
Эстонские власти «заинтересованно» требовали передать валюту им, а не Ликвидационной комиссии, на что Николай Николаевич ответил категорическим отказом.
Ревельские газеты назвали такой поступок русского генерала «рыцарским бескорыстием» и соблюдением офицерской чести.
В первой половине января начался повальный грабеж обозов, складов с личным имуществом русских офицеров по всей Эстонии.
Только с 9 по 12 января были зарегистрированы нападения на обозы Талабского, Красногороского, Темницкого и Волынского полков.
В Ивангороде действовали отряды эстонских солдат из Скаутского полка, отнимавшие у русских офицеров обмундирование и вооружение.
12 января пьяные эстонские солдаты вломились в квартиру начальника штабного конвоя северо-западников.
По воспоминаниям генерала М. Ярославцева, командовавшего 3-й стрелковой дивизией, после ее разоружения начался грабеж обозов, складов и военных со стороны эстонских солдат, против чего эстонские офицеры ничего не предпринимали.
Зато 13 января генерал Тыниссон приказал расстреливать на месте русских, обвиненных в воровстве.
Так 24 января был расстрелян доброволец с одного бронепоезда, обвиненный в краже… мешка с мукой.
Адмирал В. К. Пилкин, ближайший друг и помощник Н. Н. Юденича, на случай встречи с эстонскими патрулями в Нарве, не только носил с собой револьвер, но и клал в карман ручную гранату.
За время грабежа Эстония забрала у Северо-Западной армии 52 000 винтовок, 500 пулеметов, 98 артиллерийских орудий, 25 бомбометов, 2 гранатомета, 12 минометов, 12 аэростатов, 30 грузовых и легковых авто, 26 паровозов, 1237 вагонов, 3 броневика.
Во владение Эстонии отошли все корабли северо-западни-ков, исключая тральщик «Китобой» с 37 смельчаками на борту, который 15 февраля бежал из Ревельского порта. Опасаясь захвата «Китобоя» эстонцами, контр-адмирал В. К. Пилкин заранее снабдил командира судна некоторым количеством денег, запасами угля и провизии, достаточными для похода в Копенгаген, и приказал ему, по возможности, пробраться в Крым, к генералу барону П. Н. Врангелю.
Воровство и предательство были основами «эстонской независимости», как и сейчас.
Один за другим принимались предписания, создававшие невыносимые условия для пребывания русских в Эстонии.
Эстонское командование стало практиковать принудительный арест бывших чинов северо-западников и отправку их в тифозную зону в качестве так называемых «санитаров» и на смерть в Советскую Россию.
На протесты русского военного представителя атамана Петра Николаевича Краснова, генерал Лайдонер (Георгиевский кавалер!) ответил, что своего решения не изменит.
