Надо сказать, что свои германские мундиры ливенцы старались носить, по возможности, с русскими пуговицами.
Как писал в эмиграции Председатель Русского Обще-Воинского Союза (Р.О.В.С.) генерал-майор А. А. фон Лампе в своей изданной в 1939 году в Берлине на немецком языке (в спецвыпуске журнала военных коллекционеров-униформистов «Униформен-Маркт») статье «Белые русские знаки послереволюционного времени», в качестве опознавательного знака все чины Ливенской дивизии (как, впрочем, и все «северо-западники» — В. А.) носили выше (или ниже) локтевого сгиба бело-сине-красный нарукавный шеврон углом вверх, а под шевроном — белый прямой равносторонний («греческий» или «женевский» — В. А.) крест. (A. von Lampe (russ. Generalmajor). «Weissrussische Abzeichen aus der Nachrevoluti-onszeit». Sonderdruck «Uniformen-Markt», Berlin 1939, S. 263). Иногда ограничивались только бело-сине-красным «углом», без белого креста.
В отличие от ливенцев (и других «северо-западников»), аваловцы носили на левом рукаве своих (преимущественно германских) мундиров не равносторонний, а восьмиконечный православный крест (серебряный у офицеров и белый у нижних чинов).
11 октября 1919 года началось осеннее наступление (Второй поход) «северо-западников» на красный Петроград. Поначалу белым войскам сопутствовал успех. 17 октября 5-я (Ливенская) дивизия штурмом взяла Царское (переименованное большевиками в Красное) Село, выйдя к южным пригородам Петрограда. 20 октября передовые разъезды ливенцев увидели на горизонте озаренный вечерним солцем золотой купол петроградского Собора Святого Исаакия Далматского.
Мы много наших положили, Но твердо к цели шли все, шли. Мы у заставы Нарвской были, Исакий высился вдали…
(Из «Ливенцы, аллаверды!»)
Теперь все зависело от двух факторов:
1) удастся ли «северо-западникам» своевременно перерезать железнодорожную магистраль Москва-Петроград, по которой войскам Троцкого и Зиновьева в Северной столице поступали подкрепления;
2) поддержит ли британский флот, как это было запланировано, наступление белых на Петроград огнем своих тяжелых корабельных орудий («чудовищной длиннОты», по выражению «пролетарского поэта» Владимира Маяковского).
Нарушив приказ, генерал Д. Р. Ветренко, командир 3-й дивизии «северо-западников», вместо удара по железнодорожной линии, повернул на Петроград, обуреваемый честолюбивым желанием войти в историю его освободителем от большевицкой диктатуры. В тот же день, 24 октября 1919 года, ливенцы, стремительно продвигавшиеся на самом острие белого наступления, дошли до петроградского предместья Лигово. Здесь на них обрушилось яростное контрнаступление войск Троцкого (получившего по оставшейся не перерезанной белыми железной дороге Москва-Петроград подкрепления общим числом 50 000 штыков и сабель). Красные опрокинули 2-й ливенский (18-й Рижский) полк и отбросили его до самого Царского Села. Контратака 1-го (17-го Либавского) полка ливенцев завершилась неудачей, поскольку в самый решающий момент артиллерия белых осталась без боеприпасов. Командир 1-го ливенского полка генерал-майор барон Фердинанд Владимирович фон Раден был убит в бою. 1-й полк, понесший большие потери, отступил до Русского Копорского (или Русского Высоцкого, расположенного в 30 верстах юго-восточнее Петрограда). Ожидаемой поддержки со стороны британского флота так и не поступило. В ходе боев на Петроградском фронте наступил перелом в пользу красных.
Увы, Господь не дал отрады, — Кто виноват, — не здесь судить. И от родного Петрограда Мы злобно стали отходить…
(Из «Ливенцы, аллаверды!»)
В сложившемся положении генералу от инфантерии Юденичу следовало отвести всю свою Северо-Западную армию от Петрограда, спасая живую силу. Вместо этого он растратил свои резервы впустую, в ходе отдельных, плохо подготовленных, изолированных наступлений. В период Второго похода на Петроград прославленный генерал, герой Кавказского фронта Великой войны, оказался, в качестве Главнокомандующего, мягко говоря, не на высоте. Когда ситуация на фронте ухудшилась донельзя, Юденич просто укрылся от «треволнений военной жизни» в номере нарвской гостиницы, предоставив своим подчиненным «самим промышлять о своих головах» (и о том, как им вытащить эти головы из петли, в которую он их заманил)…
25 октября большевики перешли в генеральное наступление. Под ударами красных фронт Северо-Западной армии окончательно рухнул. Колонны отступающих «северо-западников», вперемешку с массами гражданских беженцев, нескончаемым потоком потянулись к эстонской границе, спасаясь от красного террора. На российской территории «северо-западникам» не оставалось больше места для необходимой перегруппировки сил. Остатки ливенцев, заняв наспех оборудованные позиции в лесах и болотах вдоль железнодорожной линии Нарва-Ямбург, вступили в последний, безнадежный (но от того не менее отчаянный) бой с наседавшими большевиками. Этот бой завершился для уцелевших разоружением и интернированием… нет, не большевиками, а «белыми» эстонцами (в мановение ока превратившимися из «соратников» и «братьев по оружию» в злобных, мстительных врагов)! Только небольшой группе ливенцев удалось пробиться в «белую» Польшу.
Почти всех интернированных «либавских стрелков» ждала неминуемая гибель. Тысячи из них, как писал Карл Тиандер в своей изднной в 1934 году в Вене и Лейпциге книге «Генерал Юденич и Северо-Западная армия. Пробуждение Восточной Европы. Национальные движения в России и во время Мировой войны», ослабленные голодом и холодом, погибли от сыпного тифа. (Karl Tiander. «General Judenitsch und die Nordwe-starmee. Das Erwachen Osteuropas. Die Nationalitaetenbewegung in Russland und im Weltkrieg». Wien/Leipzig 1934, S. 127 ff.).
26 февраля 1920 года уцелевшие ливенцы были демобилизованы в ходе ликвидации остатков Северо-Западной армии. Некоторые нижние чины решились возвратиться в Россию, изнывавшую под игом красных. Офицеры, по понятным причинам, предпочли этого не делать.
Пройдя курс лечения в Германии и Париже, Светлейший князь Анатолий Павлович Ливен вернулся в свое сильно урезанное латвийскими республиканскими властями родовое имение Мезотен. Так он и провел остаток жизни сельским хозяином, пока не скончался 3 апреля 1937 года от сердечного приступа. Милосердная смерть уберегла его от трагических переживаний, связанных с насильственным переселением всех «остзейских немцев» из Латвии в германские провинции Позен (польск.: Познань) и Западную Пруссию в 1939–1940 гг., в соответствии с условиями советско-германского «пакта Молотова-Риббентропа».
В 1926 году известный балто-немецкий журналист и историк доктор Эрнст Серафим в своем «Памфлете», опубликованном на страницах журнала «Балтийские листки» («Baltische Blaetter») подверг резкой критике стремление барона Курта фон Браатца любой ценой защитить в своей монографии о Светлейшем князе А. П. Ливене доброе имя, политичекую позицию и действия своего бывшего полкового командира. Пером Серафима, несомненно, водило мнение многих тогдашних балто-немецких националистов и сепаратистов об их соотечественнике Анатолии Павловиче Ливене, которого они перестали считать «своим»: «Вследствие своей службы при Царском Дворе в Петербурге Ливен стал русским монархистом, утратившим всякую связь с балтийскими немцами» (Ernst Seraphim. «Ein Pamphlet», in: «Вaltische Blaetter» Nr. 16 vom 15. 8. 1926, S. 235 f.).
