– Ага, настолько хорошим, что не знал, кто у меня классный руководитель! – усмехнулся сын, вспомнив выпускной в школе.
– Ну, он не один там такой был! – рассмеялась, всё-таки, Лиза, – знаешь, та девочка совсем не смотрелась на вашем фоне учительницей!
Сашка хмыкнул в ответ и ушел в свою комнату переодеваться.
На ту встречу с Вильмой и её отцом Лиза надела черный брючный костюм двойку. Костюм не предполагал наличие блузки под пиджаком. Этот костюм ей шел, Лиза его любила. На лацкан пиджака она прикрепила брошь ручной работы в виде букетика вербы.
На Саше тоже был пиджак, но с джинсами. Сын был высокого роста, пиджаки ему шли, делая его старше, сын их за это и не любил, но торжественность момента обязывала.
В тот уютный ресторанчик они приехали чуть раньше, выбрали столик в углу, сели рядом, на одну сторону стола, заказали сок. За рулем был Сашка, но пить Лиза не хотела, да и не любила она алкоголь.
Вильма с отцом появились сразу, едва от их столика отошел официант. Девушка была красива. Милое кукольное личико, приятная улыбка, но вот взгляд, которым она почему-то сверлила Лизу, которую видела в первый раз, был странным.
– Добрый вечер!
Сашка встал и протянул руку:
– Александр!
– Наслышан, наслышан, – Герман улыбнулся и пожал протянутую руку Сашки, – приятно познакомиться, Герман.
– Мам, знакомься, это Вильма, – Сашка уже был рядом с девушкой и чмокнул её в щеку.
– Очень приятно! Элизабет, – Лиза намеренно представилась тем именем, которым её называл Герман, да к тому же, она и сама уже, на тот момент, приняла решение о возвращении своего имени. Представляясь, Лиза осталась сидеть, этикет это позволял – она старше, она женщина, а женщины руки не жмут друг другу. Она лишь кивнула девушке и улыбнулась. Ответная улыбка Вильмы была искусственной, натянутой на лицо. Да что с этой Вильмой такое?
Отец и дочь расположились на противоположной стороне стола, Герман сел напротив Лизы.
Мужчины заказали себе алкоголь, с выбором горячего тоже все определились и вот тут, едва официант ушел, Саша и попросил руки Вильмы у Германа. Вильме бы сиять, как солнышко в этот момент, да на будущего мужа смотреть, а она почему-то смотрела на отца. Дождавшись, когда он даст свое согласие на их брак, Вильма перевела свой взгляд опять на Лизу. И почему-то в этот момент на её лице застыло выражение торжества. Это было странно. Лизе, кажется, нечего было с ней делить. Если только любовь Саши, но так это же глупо. Или это только сама Лиза так считала?
Весь вечер эта торжествующая улыбка не сходила с лица Вильмы. Сашка сиял в ответ, а они с Германом не общались. Сначала он рассказывал смешные случаи из их с дочерью жизни, потом Лиза вспомнила пару таких же из детства Саши, вот и всё общение. Атмосфера за столом была натянутой и совсем не праздничной, не смотря ни на предстоящую свадьбу, ни на известие о беременности Вильмы.
Лиза не узнавала Германа – рядом с дочерью он был совсем другим. Он пытался всех веселить, рассказывая не только о детстве Вильмы. Вильма смеялась, не спуская с отца счастливого взгляда. Её настроение вообще как-то резко изменилось после того, как Герман дал свое согласие на их с Сашей брак. Могло показаться, что она боялась отказа отца, но почему же Лизе казалось, что дело было в другом? Вниманием Германа были охвачены все, сидящие за столом, но на Лизу при этом он старался не смотреть. Она не ждала, что он кинется напропалую флиртовать с ней в присутствии их детей, но он вел себя предельно отстраненно, будто они поругались и сейчас скрывают это от детей, делая вид, что всё хорошо.
А потом Сашка спросил разрешения взять машину Лизы.
– Папа, вызови для Элизабет такси, пожалуйста! – тут же включилась в разговор Вильма.
– Дочь, мы уже взрослые и сами разберемся, поверь! А вы езжайте, раз собрались, хватит вам здесь, с нами, стариками, сидеть! – услышала Лиза ответ Германа. И ей тогда что-то такое странное послышалось в его голосе, что-то, что слышать это здесь и сейчас, было странно. Сарказм? Сожаление?
Вильма подозрительно глянула на отца, ещё раз просверлила Лизу на прощанье взглядом и лишь после этого они с Сашкой уехали.
– У тебя красивый сын, – услышала Лиза, – и совсем на тебя не похож.
– Да, Саша в родню мужа. Мой у него только цвет глаз, – Лиза улыбнулась, – твоя дочь красавица, и тоже, кстати, на тебя не похожа.
– Да, Вильма вылитая мать. Её матери было столько же, когда я увидел её в первый раз.
Сказал и замолчал. Лиза тоже молчала. Сегодня разговор почему-то не клеился. К тому же Лизу не покидало странное чувство, будто он хочет ей что-то сказать.
– Герман, поехали домой, а?
– Домой? – он впился в неё взглядом.
– Да. Отвези меня домой, пожалуйста. Я вижу, что ты хочешь что-то мне сказать. И это что-то, похоже, очень важное. Не хочу это слышать здесь, – она допила свой кофе одним глотком и встала из-за стола.
Ужин сын оплатил, ждать официанта им не было необходимости. Герман помог ей надеть пальто и опять остался стоять позади положив в этот раз свои горячие ладони ей на плечи. Лиза не была уверена, но, кажется, он втянул воздух, наклонившись к её макушке.
– Элизабет, ты сегодня выглядишь потрясающе! Тебе безумно идет черный цвет! – услышала она над головой. Сегодня на ней были не шпильки, и оказалось, что Герман легко мог положить свой подбородок на её макушку. Подбородок он класть не стал, а вот воздух точно втянул:
– Элизабет, тебе очень идут эти духи! Я буду вспоминать их на тебе! – сказал и тут же отстранился и даже уже шагнул к выходу, не дав ей как-то отреагировать на его слова.
До её дома они ехали молча. Лиза пыталась понять, а точнее, осознать это его "Я буду вспоминать". У них же толком и не началось ещё ничего, а услышав эту фразу, напрашивался только один вывод: Герман её бросает. Хотя, смешно же! Как можно бросить кого-то, с кем у тебя ещё ничего и не было? Точнее, он уезжает. Да, он же говорил, что всего на неделю прилетел. Неужели уже неделя прошла?
Герман припарковался во дворе её дома.
– Зайдешь на кофе?
– Нет. Безумно хочу, но нет. Иначе не сдержусь, не отпущу от себя, – выдохнул, глядя в глаза, и опять замолчал. Лиза тоже молчала, чувствовала, что Герман собирается с мыслями.
А Герман смотрел сейчас на эту потрясающе красивую женщину и не мог наглядеться. Пытался запомнить каждую её черточку сейчас, пока они наедине. Конечно, потом они увидятся на свадьбе своих детей. Но там будет слишком много посторонних людей, там им не получится вот так посидеть наедине.
– Элизабет, я должен уехать.
Она кивнула, соглашаясь, но, всё ещё, не понимая всей трагедии:
– Да, конечно.
– От тебя. Навсегда, – произнес Герман, разделив эти два слова, – я сейчас скажу странное, но ты постарайся, пожалуйста, понять меня.
