Но с Элизабет всё было по-другому: эту удивительную женщину целиком и полностью занимала только сама Вильма и только её удачи и неудачи, её взлеты и падения, её предпочтения в еде. Её, Вильмы, а не её отца.
Когда Элизабет аккуратно припарковалась напротив их дома, Вильма предложила:
– Зайдете к нам на чай?
Элизабет замерла, а потом, улыбнувшись одними губами, ответила:
– Нет, спасибо. В другой раз, хорошо? Да и ты, наверное, устала, так что не буду злоупотреблять твоим гостеприимством и сегодня откажусь. Отдыхай.
– Элизабет, а когда Вы планируете в следующий раз навестить своих родителей?
– Обычно я бываю у них раз в месяц. Плюс, минус неделя.
– Обещаете, что сообщите мне, когда соберетесь приехать?
– Хорошо, конечно! – Элизабет улыбнулась, – привезти тебе русский шоколад?
– Ой, нет! Лучше бородинский хлеб! Я его полюбила, пока жила целый год там!
– Договорились! – рассмеялась Элизабет, – Вильма, ты звони сама, хорошо? Не стесняйся! Я всегда рада тебя слышать!
– Хорошо, я буду Вам звонить! – Вильма уже открыла дверь, собираясь выходить, но перед ней встала неожиданная проблема: Вильма поняла, что сама она, без помощи Элизабет, не может выбраться из машины. Машина была низкой, и Вильме, хоть и срок ещё у неё не большой, да и животик совсем маленький, оказалось вдруг не выбраться из старенького и низкого авто.
– Погоди! Я помогу! – Элизабет вышла из машины, обошла её и подала Вильме руку, помогая ей выйти.
– Спасибо, я не ожидала, что не смогу сама! – виновато улыбнувшись произнесла Вильма.
– Ничего! – Элизабет улыбнулась и погладила Вильму по плечу, – в этом нет твоей вины, девочка, машина слишком низкая. А в твоем теперешнем положении лучше не рисковать и не пытаться всё делать самой!
Вильма уже шагнула в сторону дома, но передумала и, развернувшись всем телом к Элизабет, выпалила скороговоркой:
– Элизабет, извините меня, пожалуйста, за тот вечер! И за тот мой ультиматум Вам и отцу! Я совсем не против того, чтобы Вы и отец были вместе!
И, не дав Элизабет что-то ответить, Вильма развернулась и пошла в сторону дома.
Вильма ушла, а Элизабет не трогалась с места. Она стояла и смотрела, как Вильма удаляется по дорожке к красивому и большому дому. Элизабет медленно выдохнула, и вернулась за руль.
Услышав приглашение Вильмы на чай, она замерла. Нет. Не готова она сейчас встретиться с Германом. Паника накатила волной. Не сегодня! Да, в следующий раз, так лучше будет и да, она будет готова.
А Вильма…
Вильма, по сути, ещё совсем ребенок: " Я совсем не против того, чтобы Вы и отец были вместе!"
Да, она уже сама ждет ребенка и совсем скоро станет матерью, но девочка росла без материнской любви. Отец, конечно, окружил её любовью и заботой, в каждом её воспоминании отец, в каждом значимом и не очень событии только отец. Но у ребенка должно быть два родителя, так природой им, людям, заложено. Отсюда и такая первоначальная реакция Вильмы на её, Элизабет, появление в жизни отца. Ревность. Простая детская ревность! И такое желание любви не только от отца, но и от матери! А вот матери то и не было в жизни Вильмы. Отсюда и такое желание сейчас рассказать о себе и своих успехах, и пусть и с опозданием, но услышать от неё, Элизабет, похвалу и поддержку. Бедная девочка. Да ей, просто-напросто, не хватает материнской любви. Элизабет грустно улыбнулась и, поняв это, успокоилась, завела машину и поехала домой.
А выключи она фары своего автомобиля и подними она в этот момент голову, она бы увидела, что на втором этаже в темном окне стоит, опираясь на трость, Герман.
Герман видел, как у их участка, как раз в свете фонаря, остановился старенький автомобиль. Он не ждал приезда Вильмы специально, нет. Просто он любил постоять вот так, в темноте, глядя на улицу. Редкие автомобили, свет фонарей, горящие окна соседей, живущих своей размеренной жизнью, всё это успокаивало. Спроси его кто-нибудь в этот момент, что он видит в окнах соседей, он бы не ответил. Не ответил, потому что не подглядывал за соседями, не следил. Он думал о своем.
И сегодня эта его привычка постоять в темноте и обдумать события сегодняшнего дня, принесла неожиданные плоды: он видел, как из старенького автомобиля вышла Элизабет. Шикарная, как всегда! Старенький автомобиль не мог ввести его в заблуждение, к тому же, он наверняка принадлежит её родителям. Элизабет обошла машину и подала руку Вильме, они о чем-то ещё поговорили, лица Вильмы он не видел, она стояла к дому спиной, а вот лицо Элизабет было видно хорошо: она улыбалась тепло, как, должно быть, матери улыбаются своим детям, погладила Вильму по плечу. Герману даже показалось, что она готова обнять Вильму! В позе самой Вильмы не было ничего вызывающего, наоборот, они стояли слишком близко. И это его дочь?
Вильма никогда не возражала против присутствия женщин в жизни отца, но она никогда и не шла с ними на телесный контакт. Да она вообще ни на какой контакт не шла ни с одной из его дам! А тут, надо же, не дернулась, не убежала – просто стояла. Вильма уже шагнула в сторону дома, но передумала и шагнув обратно, что-то сказала Элизабет такое, от чего она замерла. Элизабет даже не сразу вернулась за руль. Герман шумно выдохнул и отошел от окна. Едва он вернулся за стол к компьютеру, как в дверь его кабинета постучали.
– Входи!
– Пап, я должна извиниться и перед тобой тоже. Я сейчас сказала это Элизабет, хочу сказать и тебе то же самое. Хочу, чтобы ты знал: я не буду возражать, если ты и Элизабет решите встречаться. Я была не права, не имела тогда, и не имею сейчас никакого права вмешиваться в вашу с ней жизнь! Прости меня, пожалуйста! Элизабет та женщина, которая достойна тебя, и она нужна тебе так же, как и ты ей!
Не дав что-то ответить отцу, Вильма вышла, закрыв за собой дверь в его кабинет. Вильма ушла, а Герман так и остался сидеть, не включив компьютер. Теперь понятно, что такого его дочь сказала Элизабет, от чего она замерла. Он бы тоже замер на месте Элизабет. Да он и замер, только сидя у себя в кабинете.
Домой Лиза улетела через два дня. В этот раз она летела в одном самолете с Леонидом и его другом.
– Не самолет, а какой-то дом встреч, честное слово, – усмехнулась Элизабет, увидев Леонида и его друга.
– Элизабет, позвольте Вам представить Игоря! – представил их друг другу Леонид, и вдруг улыбнувшись, добавил:
– Моего мужа.
Казалось, Игорь от этих слов Леонида смутился больше, чем сама Элизабет. О нетрадиционной ориентации Леонида она слышала ещё от бывшего мужа. Странно и непривычно слышать такие слова от одного мужчины в адрес другого, но, в конце концов, это их дело. Они не висли друг у друга на шее, не демонстрировали свою любовь на публику, так какое кому дело, кто эти два красивых и ухоженных мужчины друг другу.
– Очень приятно! – Элизабет улыбнулась и, решив не заострять внимание на этой информации, произнесла:
