– Да Жорж твой не только отца подставил. Получается, что и ты повел себя, как сволочь последняя, сын мой. Удобный момент вот для продажи дома выбрал. Пока отец в тюрьме, сын, пользуясь этим, дом продаёт и сваливает, – Макс порывисто вздохнул и промолчал, а Ирина продолжила:
– Только я одного не пойму, Жоржу то зачем это всё? Или он на заказ работает? А, кстати, где он работает? Чем он вообще на жизнь зарабатывает?
– Он бармен в вашем с Антоном любимом "Джазовом кабачке".
– Серьёзно?? Никогда его там не видела!
– Видела, только не узнавала, – усмехнулся как-то странно сын, – он на работе совсем на себя не похож.
– В смысле?
Вместо ответа Макс, порывшись в телефоне, сунул матери телефон, где было открыто фото двух ярко накрашенных девиц. Одна была в ярко рыжем парике, с шикарной грудью, которая практически вываливалась из декольте. Вторая была худенькой и совсем без груди, но выглядела при этом жгучей женщиной вамп. Черный парик, черное же кожаное платье, в руках плеть. И только приглядевшись, можно было узнать в этой жгучей брюнетке Жоржа.
– О-хре-неть! – выдала Ирина по слогам, – а ведь и правда, видела я его там.
Макс усмехнулся и убрал телефон. Он молчал до самой больницы. На парковке, прежде, чем выйти из машины и идти в палату к Антону, спросил:
– Мам, ТЫ веришь мне, что я не знал ничего? – он выделил интонацией своё обращение к ней.
– Конечно, верю, сын, – Ирина ответила спокойно, тоном, который не оставлял сомнений в том, что она говорит это не только для того, чтобы успокоить сына. Макс, услышав тон, с каким мама сказала это, молча, кивнул.
– Ладно, пойдём, проведаем болезного! – усмехнулась Ирина и первая вышла из машины.
Антон был в палате не один. Медсестра меняла капельницу, и, видимо, не только её, потому что, увидев Ирину с Максом, почему-то покраснела и судорожно одернула халатик. Антон же растянул улыбку во все свои 32 зуба.
– О! Какие люди!! Проходите, проходите! Оленька, знакомься – это Ирина и Макс.
Ольга кинула слишком уж цепкий взгляд на Ирину, скользнула взглядом по Максу, перевела его на Антона и вдруг выдала:
– Ты же, вроде, говорил, что не женат!
Ответить Антон не успел, потому что его опередила Ирина:
– Вот так и верь этим козлам, да, Оленька? Сам на больничной койке валяется, а туда же. Не успел в себя прийти, как под юбку первой встречной лезет. Бабник хренов. Ну, всё! Ты у меня допрыгался! Из больницы сразу в ЗАГС тебя повезу! Вот прям на коляске и повезу. Сколько ж можно баб от тебя отгонять, а? Да, знаю, что бабник, но только мой! Нас вон сын, того и гляди, бабушкой и дедушкой сделает, а ты всё туда же!
Оленька выскочила из палаты, не дослушав гневную тираду Ирины. Макс, едва за медсестрой закрылась дверь, расхохотался и выдавил:
– Ну, мам, ты даёшь!
Антон выглядел похудевшим, конечно, но уже улыбался и сейчас смотрел удивлённо на Ирину.
– Не понял, подруга. Это что сейчас было?
– Испугался? – рассмеялась Ирина, – вот запомни это своё состояние! Это сейчас был посыл всем остальным особям женского пола, что работают здесь. И я буду такие концерты тебе устраивать каждый раз, когда рядом с тобой будет кто-то другой, кроме Маришки.
– Что? – Антон и Макс задали этот вопрос одновременно.
– А кто такая Маришка? Мам, дядя Антон? – Макс переводил взгляд с матери на Антона и обратно, а, видя, как Антону на лицо будто маску нацепили, он спросил:
– А что происходит?
– А происходит Макс то, что одна очень хорошая девочка влюблена в нашего Антона. Антон же, вон видишь, Оленек всяких щупает, а девчонку ту от себя гонит. Девчонка же влюблена в него так, что боится дышать в его сторону. А знаешь, что ещё интересно, Макс? Она себя считает уродиной, недостойной нашего Антона, поэтому не звонит она сама никогда, да, Антоша? А когда он заезжает, пугается и слова лишнего не говорит, так?
– А я её знаю?
– Нет, не знаешь. Пока. Дядя Антон нам её не показывал и вообще ни слова о ней никому не сказал.
– Мам, а что не так с ней?
– С ней всё так: красавица, умница. На медсестру училась. Сейчас, правда, уборщицей работает. Но это временно. Думаю, я её уговорю на учебу вернуться. Не всю же жизнь ей полы намывать. Да, Антоша? Видел бы ты её, Макс! Всё лицо в веснушках, словно солнышко её поцеловало! А волосы! Да такого каштанового цвета не каждый парикмахер добиться может, а ей этот цвет от природы дан. Жаль только, косу она свою остригла. Да, Антош? – Антон закрыл глаза и медленно выдохнул. Ирина, видя что он отвернулся, продолжила:
– Понимаешь, Макс, Антон её от трёх ублюдков спас. Они под дурью были, домой, видишь ли, приехали. А тут Маришка, на свою беду, мимо проходила, они её в машину затащили, ну и развлеклись, как им их больное воображение подсказало в тот момент. Били, чтобы она не кричала. А когда удовлетворили все свои желания, решили в лес её вывезти, ну, или не знаю, в залив вон, может выкинуть. Девчонка то уже без сознания была. Антон их и застал в тот момент, когда они её в багажник, как использованную вещь, запихивали. Да, Антош?
Макс перевёл взгляд на Антона, тот так и лежал с закрытыми глазами, только кулаки были сжаты так, что костяшки побелели, да желваки на скулах ходили. А Ирина продолжила:
– Антон тех троих неслабо приложил. У двоих сотрясение мозга, хотя странно, что там сотрясать? Мозгов то у них явно нет. У одного переломы руки и ноги. Я верно всё говорю? – задала Ирина опять вопрос.
В ответ Антон, наконец, просипел:
– Не знаю, я их здоровьем не интересовался.
– Антошенька, дружочек, ты зачем на виду у всего дома то их метелил? А если бы убил, не дай Бог? Посадили бы из-за придурков. Как ты, кстати, вообще смог остановиться?
– Тетка какая-то орать начала. Она же, вроде, и ментов вызвала, – буркнул Антон.
– Ясно! – Ирина усмехнулась и продолжила:
– Маришка в больнице очнулась. Первое, что она сделала, так это косу свою остригла. Те звери её именно за косу и держали. А теперь вот девушка считает, что не достойна она своего спасителя. Потому и не звонит она ему. Стесняется. Грязной себя считает, прямо-таки неприкасаемой! А сама чище и светлее этой вон медсестры будет! – Ирина кивнула в сторону двери, за которой скрылась Оленька, – а я, знаешь, сын, глаза такие, как у Маришки, только ещё у одного человека и видела то. Синие глаза, у неё, представляешь? Синие-синие, как море в солнечный день. Бездонные просто! В них утонуть можно, когда смотришь, – Ирина вздохнула и замолчала.
– Ох, мам, почему-то мне кажется, что ты сейчас не про её глаза вспоминаешь! – рассмеялся Макс, прервав тишину.
Ирина очнулась, поймала на себе удивленный взгляд Антона и смеющийся сына. Вздохнула и произнесла:
