Так вот квартира Николай Михайловича напоминала именно такую квартиру-музей. С тем лишь отличием, что на мебели от пыли лежали чехлы из белой ткани. В его квартире всё дышало стариной. В буквальном смысле!
Николай Михайлович открыл дверь, снял сигнализацию (да, да – у него стояла в квартире сигнализация), и мы оказались лет так на 70 отброшенными в прошлый век. Если бы не привычный пейзаж за окном, правда с другого ракурса, ни за что бы не поверила, что мы просто поднялись на несколько этажей выше! Картины на стенах, тяжелые шторы на окнах, дубовый паркет на полу, резная мебель из красного дерева в гостиной, фамильный фарфор с фамильным же гербом за стеклянными дверцами в отдельном шкафу.
Так. Стоп! А этот герб я уже видела!
– Мама, смотри, такая же буква, как у дяди Пети! – Ванюшка выпалил это раньше, чем я успела открыть рот.
– Что? Ванюша, что ты сказал? – Николай Михайлович резко повернулся от окна, которое открывал, и подошел к Ванюшке, – малыш, ты у кого-то видел такую букву “В”?
– Да, у дяди Пети такой медальон есть. Правда, мам? Очень красивый!
– Подожди, Ванюш, у какого дяди Пети? У вашего дяди Пети? – это уже бабуля уточняет.
– Да, – Ванюшка растерянно смотрит на меня и вдруг подходит ко мне и берет меня за руку. Ребенок решил, что сделал что-то плохое, потому что в квартире наступила вдруг тишина. Слышно было, как за окном проехала машина, а ведь мы на 9-м этаже, на минуточку!
Николай Михайлович в полнейшей тишине отодвинул стул от стола, снял с него чехол, подозрительно аккуратно начал его складывать и вдруг тяжело опустился на стул. Бабуля, увидев это, рванула на кухню за водой.
– Николаша, Николаша, вот водичка. Где твои таблетки? В этом кармане, да? – ворковала она над ним.
И тут до меня дошел смысл пояснительных реплик бабули про Петра. А ведь Николай Михайлович ни разу с Петром то и не встречался!
На нашей свадьбе, где Петр был свидетелем, Николая Михайловича не было, потому что он уезжал к брату. Приехал уже потом месяца через три или даже позже. На полочке у бабули стояло то фото, где мы были с Егором вдвоем. Зная бабулю, она могла и не устраивать просмотра свадебного альбома, выбрав одно фото и вставив его в рамку. И потом ни на одной нашей годовщине со дня свадьбы Николая Михайловича тоже ведь не было. Он всегда уезжал к брату именно в эти дни. Почему, интересно?
На День рождения Ванюшки бабуля и Николай Михайлович всегда приезжали очень рано утром, поздравляли правнука самыми первыми и вечером уже не приезжали. Приедут рано утром, разбудят, поздравят и уедут. Сколько я не уговаривала, никогда не приезжали вечером. Всегда отшучиваясь тем, что староваты они уже с детьми на батутах скакать.
На мой День рождения бабуля тоже всегда нас к себе зазывала, устраивая чаепития. Вот и приходилось мне всегда праздновать с ними и с друзьями отдельно.
На День рождения Егора мы всегда ходили в ресторан. Уж туда-то бабулю вообще никогда было не зазвать! Не шла она, не шел и Николай Михайлович, это было очевидно.
Ну, а прочие праздники совсем уж не в счёт.
Новый год:
– Нет, спасибо! Зачем мы вам? Гуляйте без нас!
23-февраля:
Тут совсем все просто – мы приезжали поздравлять Николай Михайловича к ним домой, у них же бабуля поздравляла и Егора. Дальше они без нас праздновали. Бабуля накрывала стол, к ним приходила верная подруга Люська.
8- марта:
Всё с точностью, как на 23- февраля.
На их дни рождения мы приезжали к ним домой и, конечно же, без Петра.
Вот и выходило, что эти двое никогда не пересекались.
– Николаша, ну как? Легче? Отпустило?
– Да, спасибо! – Николай Михайлович даже уже чуть улыбнулся,и я, увидев это, выдохнула и, обращаясь к ним обоим, спросила:
– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?
– Женечка, да, конечно. У меня к тебе только один вопрос: скажи, а у Петра живы родители?
– Он в детском доме рос. С 6-ти лет. В нем же он вот и Сашу нашел, – зачем-то уточнила я.
– А сейчас Петру сколько лет?
Я ответила.
– День рождения у него в апреле?
– Да.
– Это же надо! Я его по тем детским домам искал, а она его сюда, оказывается, увезла… – проговорил Николай Михайлович отстраненно, – я ведь подумать даже не мог, что она в такую даль его… мне назло… столько лет рядом…
Глава 32
Николай Михайлович.
– Женечка, это давняя история. Сюжет стар, как мир. Но, слушайте, Вы имеете право всё знать!
Он, вдруг, перешел на “Вы”.
– Мы с женой поженились, будучи совсем молодыми. Нам было по 20 лет. Это сейчас считается очень рано, а в наше время это было нормой. “Род Вержицких и род Заславиных сплели свои ветви” – так вычурно выражался мой тесть, земля ему пухом! Да, мы с Ольгой были оба из старых дворянских родов, – он как-то смущенно улыбнулся, сделал глоток воды из стакана и продолжил:
– Только тогда не принято было это афишировать. Всё вот это великолепие, – он обвел рукой обстановку, – хранилось запечатанным в коробки. Это было извлечено на белый свет значительно позже, в эпоху оттепели, как принято называть те года. Впрочем, я отвлекся! Мы с Ольгой оба учились в одном институте, на одном отделении. Оба закончили с красным дипломом. Мы оба с ней хирурги. Были. Она в гинекологии, а я в кардиологии. Нас обоих ценили… – он замолчал, вспоминая, видимо.
– Да вот только увлеченные карьерой, мы упустили время для рождения детей. Это сейчас женщины рожают в 40 лет, а тогда – это была редкость. У Ольги обнаружили непроходимость труб. Она прошла все те очень болезненные процедуры, гинеколог сама, она знала, на что соглашалась, но время было упущено. Ольга знала, как я хотел иметь сына, она же не могла его мне дать. Она винила себя, замкнулась в себе, стала отказывать мне в близости. Мы стали отдалятся. Это потом уже я понял, что она таким образом подталкивала меня к тому, что я и сделал. Но Ольга переоценила свои силы.
У меня появилась любовница. Молодая, красивая, смелая. Её звали Нина. Я оперировал её отца, у его постели мы с ней и познакомились. Стали встречаться, я даже квартиру снял для наших встреч. Да, Женечка, я ничуть не лучше Вашего Егора! – он усмехнулся.
– Николаша, ты себя с обыкновенным бл.., – но бабуля увидела глаза Ванюшки и оборвала сама себя, – ох, прости, ребенок! Я хотела сказать, с сексуально озабоченным и с комплексом маленького перчика мужчиной, не сравнивай!
– Марьюшка, – он только улыбнулся на это бабулино выступление и продолжил:
– Нина забеременела через полгода после начала наших отношений. Я был на седьмом небе от счастья! Но развестись я не мог. У Ольги случился инсульт, и половина тела у неё оказалась парализована. Я разрывался между парализованной женой и беременной любовницей. На коленях я вымолил у Нины обещание не вредить будущему ребенку.
