Наташа потом ворчала:
– Нет, ну, правда, у самой колготки рваные, а туда же! Проверяет она!
Эпилог
Мальчишки, Ванюшка и Саша, по обыкновению, читали перед сном. Мы с Петром и моим огромным животом сидели на диване и любовались закатом. Еще две недели до родов, я уже похожа на круизный лайнер, такая же огромная и неповоротливая. Петя, правда, убеждает меня в обратном и не перестает говорить мне об этом, гладить меня, целовать мимоходом, проходя от стола к дивану или в любом другом направлении. Он буквально не выпускает меня из рук, и это хоть как-то примиряет меня с действительностью. Я уже так привыкла к таким его касаниям и поглаживаниям, что уже не представляю себе, как я раньше жила без этого. Но ведь нельзя, же только брать любовь и ничего не давать взамен. Я не заметила, как стала и сама при каждом удобном случае так же, как он касаться его, каждый раз получая в ответ улыбку.
За беременность я набрала 20кг. Это очень много, я знаю, когда я ходила, беременная Ванюшкой, было тоже самое. Только эта беременность протекает совсем по-другому. Я буквально купаюсь в любви и внимании всей моей, ставшей вдруг такой многочисленной, семьи. На моем, сейчас таком огромном, теле ни кусочка, наверное, не осталось, не зацелованного Петром.
Я завозилась, пытаясь встать.
– Женечка, что? Где болит? Неудобно?
– Петя, всё хорошо, – я улыбнулась и продолжила вставать, опираясь на мужа.
– Куда ты? Я принесу! – продолжил волноваться Петя, видя, что я не оставляю попыток встать.
– Петя, да в туалет я, в туалет! – рассмеялась я, – оставь мне хоть одно место, куда я без тебя могу ходить. Вот знала бы я, что ты, Петя, домашний деспот, ни за что бы за тебя замуж не вышла!
– Пошли уже, ворчуха! – Петя подхватывает меня за то место, где когда-то была талия, и мы делаем один шаг, а дальше случается потоп. В прямом смысле. И называется этот потоп “отошли воды”.
– Упс. Извини, но, кажется, мы решили немного раньше времени родиться!
– Что? Да? Так! Спокойно! Я звоню старшим и вызываю скорую! – Петр потянулся за телефоном и замер с трубкой в руке, – или нет? Сначала в скорую, а потом старшим, да?
– Петя, Петя! Выдохни! Звони старшим сначала, пусть собираются и приезжают к нам, к мальчишкам. Не надо в скорую. Схваток ещё нет. Я пока в душ.
Павел Петрович Вержицкий родился в 5 утра. Петя был со мной на родах и сам перерезал пуповину.
– Поздравляю, мамочка! – шепнул он мне, когда малыша положили мне на грудь, – обещай мне, что следующая обязательно будет девочка, и у неё будут такие же красивые глаза, как у тебя.
– Петя, ты сумасшедший! Ну, какая девочка? – я устало улыбнулась.
– Наша девочка. Принцесса! Разве ты не хочешь дочку? – совершенно искренне удивляется он. Самый чуткий, заботливый, внимательный и всё на свете успевающий и понимающий, всё на свете умеющий и делающий это лучше всех мужчина. Мой муж.
Мой самый большой подарок в жизни.
Глаза после бессонной ночи у меня слипались, казалось, что я заснула раньше, чем нас с Павлушей привезли в послеродовую палату. Она была нами оплачена, и нам повезло, что, понадобившись раньше времени, палата была свободна. Когда я открыла глаза, Павлуша спал в своей кроватке, Пети рядом не было, зато на столе в вазе, красовался огромный букет белых роз и стояла открытка. Открытка была явно сделана на заказ, потому что на ней красовалась я в окружении цветов и сердечек, а по низу шла надпись “Ты смысл моей жизни”.
– Петя, романтик мой, – от умиления слезы у меня полились сами собой. Открыв открытку, я обнаружила стихи. И вот читая их, я уже рыдала в три ручья!
Я на женщин сквозь пальцы смотрел,
А потом вдруг да встретил такую,
По которой не знаю зачем,
Не сказать, что люблю, а тоскую.
Ты была не со мной, а с другим,
И я выдал себе отходную,
И себя ни на чём подловил:
Не сказать что люблю, а ревную.
Нам ещё до любви далеко.
Ты гуляй, разве я запрещаю?
И в разлуке одну я тебя
Не сказать, что люблю, а прощаю.
Я приду, и я всех разгоню:
Даже тех, кто сильней и моложе.
И я все же, я все же тебя,
Не сказать, что люблю, а похоже.
(Михаил Танич)
