– Ой, я же кекс хотела Аннушке отвезти! – вспомнила вдруг Таша, увидев на трассе заправку известной фирмы, – здесь такие кексы точно должны продаваться! – решила она и свернула к заправке.
На кладбище Таша приехала уже после обеда. Порадовавшись про себя, что сейчас у могилы сестры она будет одна. Так и оказалось. Могила опять была завалена цветами.
– Ну, здравствуй, Аннушка. Прости, что при жизни не обращалась к тебе так! – Таша положила любимые Анной тюльпаны ближе к её портрету. На фото Анна смеялась и была счастливой. Такой красивой Таша её не видела, болезнь никому красоты не добавляет. А вот счастливой свою сестру да, она видела. Анна всегда, когда говорила с мужем, просто светилась счастьем.
– Смотри, что я тебе привезла! – Таша развернула кекс, – твоего любимого с клюквой и белым шоколадом не было. Извини! Но я купила с кусочками шоколада. Мне, кажется, он вполне сойдет на замену, как считаешь?
Таша присела на корточки перед портретом Анны и поставила кекс рядом.
– Давай, я тебе отщипну кусочек, вот так, как мы обе с тобой любим, – Таша отломила кусочек и положила его рядом. Потом достала ещё один такой же кекс для себя и, так же отломив кусочек, положила его в рот, – знаешь, он, конечно, не такой вкусный, как с клюквой, но вполне! Мне нравится! Не возражаешь, что кофе у нас с тобой один на двоих будет?
Таша отламывала кекс кусочками, отпивала кофе из стаканчика и говорила с Анной.
– Вот скажи, как мне быть? Он не хочет видеть меня. Твердит постоянно, что от слова моего освобождает меня. Вон в письме даже мне это написал. Ну, не могу же я навязываться, в самом деле? Я, конечно, видела его фото в интернете. Сейчас все как с цепи сорвались, гадают, как долго он будет один, представляешь? И ведь невдомёк им всем, что он только тебя любит!
– Кхе! Кхе! – раздалось вдруг за спиной Таши.
– Вы кто? – Таша резко встала.
– Сторож я здешний, Федор Васильич! Извини, дочка, если напугал! – перед Ташей стоял пожилой мужчина с аккуратной бородой и граблями, у его ног сидела большая собака.
– Я просто не слышала, что Вы подошли!
– А ты чего здесь одна-то? Все вон с утра были.
– Да не хотела я со всеми, – пояснила Таша.
– А покойница-то сестра, что ль твоя старшая?
– Да, по отцу. Похожи?
– Ну, так, почитай одно лицо! – кивнул Федор Васильич, и продолжил:
– При жизни не общались, раз сидишь здесь так долго и душу изливаешь, – толи спросил, толи припечатал сторож.
– При её жизни я не знала, что она моя сестра, – вздохнула Таша, – вот только в день смерти мне её муж и рассказал. Аннушка тогда уже отходила… А перед этим она слово с меня взяла… семью её не оставлять. А как я теперь-то их не оставлять могу? С чего бы вдруг? Где я, и где они! Да и люблю я его, а он же… Ох! – Таша качнула головой, – да и я слово ж умирающей дала, и как мне теперь быть? – получился, конечно, сумбур, но казалось, этот странный кладбищенский сторож интеллигентного вида её понял.
– У, девонька! А пойдем-ка мы с тобой ко мне в сторожку. Выговориться тебе надо, красавица, чужим-то оно всегда легче всё рассказать! Пойдем, пойдем, здесь не далеко! – видя нерешимость Таши, махнул Федор Васильич рукой, показав на домик, который виднелся среди деревьев, – я тебе чаю сделаю, поговорим мы с тобой, а потом уж я тебя на выход провожу, ежели ты боишься по темноте одна на кладбище.
– Нет, не боюсь, – качнула Таша головой, – я медик, и смерть видела уже не один раз. Могилы я разорять не собираюсь, так с чего бы мне мертвых бояться.
– Ишь ты, смелая какая! – усмехнулся Федор Васильич в бороду, – ну пойдем чай пить, красавица.
Таша просидела в сторожке у Федора Васильича до темна, пила вкусный травяной чай и рассказывала. О себе, о маме, и потом вот о так неожиданно нашедшейся сестре и своем слове, данном Ташей у постели умирающей Анны. Таша говорила, а Федор Васильич не перебивал, качая сочувственно головой и подливая ей чаю. За всё время, что Таша была в сторожке, собака Васильича пару раз зарычала в сторону окна. На что тот выходил на улицу и возвращался, шикая на собаку:
– Пальма, да что сегодня с тобой такое? Нет же никого!
Таша не рассказала только о деньгах, которые ей достались от отца. Что-то её удержало тогда от этого, и как потом оказалось, не зря!
– Да, девонька, история! – вздохнул Васильич, и подлил ещё чаю, – стало быть, ты в Королева старшего влюбилась, да?
– Угу! – кивнула Таша.
– И, говоришь, что и он в тебя, да?
В ответ она только тяжело вздохнула. А Васильич только как-то странно на неё посмотрел, явно думая о чем-то своем.
– И что мне теперь делать, я ума не приложу! – Таша вздохнула, – ладно, Федор Васильич, засиделась я тут у Вас. Спасибо, что выслушали, поеду я домой.
– Как что делать? – встрепенулся неожиданно Васильич, – на глаза ему попадайся. Ты ведь знаешь, где он бывает? В интернете вон всё о нем найти можно! Дай ему понять, что ты ему нужна и можешь быть рядом. Как поймет, так сам к тебе придет. Мы, мужики, к таким женщинам тянемся. Ты красивая и умная. Нечета всем тем дурочкам, которые вечно около него крутятся!
– Да как он поймет-то? Я ведь даже не говорила ему о своих чувствах ни разу!
– Э, девонька, тут слова не нужны! Ты вот жене его не дежурные гвоздики привезла ни в день похорон, ни сегодня. Тюльпаны. Странные цветы для кладбища. Покойница любила их, что ли?
– Да, – кивнула Таша, а сама вдруг отметила про себя, что, оказывается, сторож этот и в день похорон это заметил. Не простой он мужик, ох, не простой! А она тут сидит с ним и душу ему изливает!
– Вот! – Васильич назидательно поднял указательный палец вверх, – об этом я тебе и толкую! Ты проявила уважение к его жене, принеся ей её любимые цветы. Я уверен, что он это заметил! А ты пока сделай так, как он тебя просил, уходи с этой работы. Сама, поди-ка, знаешь, что не все умирающие такие ангелы, как твоя сестра была! Есть ведь и озлобленные люди, срывающие свою злобу на всех тех, кто рядом с ними. Не понимают люди того, что за грань надо уходить с миром и любовью! Да ты ведь и сама с таким сталкивалась на своей-то работе, да?
– Да, было дело!
– Болела сильно потом, после их смерти, да? Худела без причины?
– Да, – опять согласилась Таша.
– Так вот знай, ты за ними ухаживала, боли их снимала, а они ещё и силу твою забирали. Им рядом с тобой легко было, а тебе рядом с ними – плохо. Так вот грех они на себя брали. Ну за то с них взыщется, а тебе другое зачтется. Тебе сильной надо быть. Тебе ещё детей растить!
– Что? Каких детей? Откуда?
– Известно откуда! От любви, как все мы! Ты хотела в деревню уехать пожить? Ну так и уезжай, отдохни от городской суеты!
– Так нет у меня никого в деревне! Да и не жила я никогда в деревне. У нас даже дачи с мамой никогда не было. Просто захотелось на природу и в тишину.
