– Ты думаешь, я не понимаю, как это всё странно выглядит? – Таша устало выдохнула, – признался он мне в своих чувствах сам, первый. А потом вдруг сказал, что освобождает меня от моего слова, данного Анне. Я не знаю, почему он так сделал, но, видимо, есть у него на это веские причины. Знаешь, Денис, я не буду ему навязываться. А безответную любовь, как оказалось, очень хорошо заглушает работа. Много работы! И давай уже ужинать и спать. Нам завтра рано вставать.
Таша думала, что не сможет уснуть после таких откровений, и своих, и Дениса. Но усталость берет своё, и она уснула, едва опустив голову на подушку. В эту ночь ей опять снилась Анна, она стояла и улыбалась, и там, во сне, Таше было легко и хорошо, там пришло понимание, что всё идет своим чередом. Всё идет правильно.
Денис же крутился на кровати и никак не мог уснуть. Крутился он не потому, что кровать была чужой или неудобной. Он был не в том возрасте, когда кровати бывают неудобными. В голове всплывали признания Таши в любви к его отцу и слова самого отца.
Отец зашел утром, сообщил о смерти мамы и сразу же ушел, оставив его один на один с этими словами. Денис рванул в комнату мамы, там были уже какие-то люди, медики, кажется. Мама уже лежала на каталке, закрытая простыней. Если бы не эта каталка и не простыня на её лице, которую он стащил сам, желая увидеть её лицо, он бы решил, что мама спит. Мама ему улыбалась! Он даже потрогал ее за руку – она была ещё чуть теплой. Он всё никак не хотел отпускать мамину руку, не давая им её увезти. Кто-то сунул Денису стаканчик с какой-то очень неприятно пахнущей микстурой, наверное, это была валерьянка, и пока он её пил, мамину руку у него забрали. Маму увезли, и в комнате стало очень пусто и тихо. Он опустился на диван здесь же, в этой комнате, и смотрел на портрет, смотрел не отрываясь, смотрел, пока глаза сами не закрылись. Ему снилась мама, они сидели с ней в саду, любовались на любимыми мамиными тюльпанами и молчали. И им было так хорошо сидеть вдвоем и молчать.
– Мама, я люблю тебя! – он сказал это там во сне, сказал и понял, что сказал это маме в первый раз за последние несколько лет.
– Я тоже тебя люблю, сын, и всегда буду любить! – мама улыбалась ему своей теплой, все понимающей и прощающей улыбкой.
Он хотел взять маму за руку и даже уже протянул к ней руку, но мама вдруг исчезла и Денис заплакал. Заплакал, как маленький мальчик, навзрыд. Он так и проснулся всхлипывая. Мамина кровать уже стояла без постельного белья, на тумбочке не было ничего, что стояло здесь последние несколько недель. Значит, сюда уже заходили и убрали всё, а он даже и не слышал.
Денис ушел в свою комнату. Видеть никого не хотелось. Не хотелось вообще ничего! Хотелось просто лежать, пялясь в потолок, и ни о чем не думать.
Он так и пролежал до вечера. А вечером раздался стук в дверь, и он услышал голос отца:
– Разреши, я войду?
– Входи! – Денис резко сел на кровати.
Отец вошел. Вошел молча. Денис тоже молчал. Молчал и смотрел на отца, осунувшегося и резко постаревшего.
Отец прошел к нему в комнату, поставил бутылку водки на стол, разлил в две стопки, они выпили с ним молча, не чокаясь, говорить не хотелось. Денис тогда гадал, с чего это вдруг отец сам к нему зашел, а не пригласил его, по обыкновению, к себе в кабинет. Отец встал у окна, заложил руки за спину и начал говорить. Говорить, глядя не на Дениса, а куда-то в окно, хотя вряд ли он там, в окне что-то видел:
– Я любил твою мать всегда, и ты это знаешь. Другие женщины мне были не интересны, не привлекали, не манили. Совсем! Хоть мне, порой, и делали очень откровенные намёки, но не щёлкнуло ни разу, даже наоборот, глядя на таких женщин, я понимал, что ещё больше люблю Аннушку.
Но потом появилась Наталья, медсестра Аннушки. Таша. Молодая, красивая и поразительно похожая на Аннушку в молодости. Я понял, что теряю связь с этим миром, едва только посмотрел в её глаза. Да, сын, ты можешь меня осуждать. Но я влюбился. На старости лет, второй раз в жизни влюбился! И опять с первого взгляда, как когда-то в Аннушку! И в кого? В девчонку, которая моложе меня на 19 лет! А твоя мама, она всё поняла, едва только я привел Ташу к ней в комнату. И знаешь, я не смог соврать твоей матери и в этот раз, как не мог ей врать никогда. Аннушка всегда чувствовала и понимала меня, как никто другой. Иногда даже лучше, чем я сам мог себя понять.
Когда Аннушка поставила меня перед фактом, что я влюбился в Ташу, в тот же день, между прочим, она меня припечатала, а я ей не поверил. Аннушка заставила меня вспомнить нашу с ней первую встречу и мои же ощущения. И я признал её правоту.
Не мог не признать.
При встрече с Ташей я чувствовал всё то же самое, что и когда-то давно, при встрече с твоей матерью. Аннушка была права, она опять почувствовала меня лучше, чем я сам. Тогда я не мог ещё представить рядом с собой какую-то другую женщину, кроме твоей матери. Мало ли кто в кого влюбляется! А теперь, в день смерти Аннушки, я говорю тебе о том, что не могу представить рядом с собой кого-то ещё, кроме Таши. Но я отдаю себе отчет о том, как это выглядит со стороны, но я так же знаю, что слишком стар для неё. Поэтому я и отпустил ее. Она имеет право на нормальную семью с мужчиной, больше подходящим ей по возрасту, – сказал, как подвел черту.
Всё! Он так решил!
Отец тогда ушел, и больше они с ним к этому разговору не возвращались. Денис за эти три недели, что они с Ташей готовятся к открытию кондитерской, узнал Ташу лучше. А узнав, понял, что она такая, какая есть, открытая и честная, а ещё верная подруга. В его присутствии звонила Светик, звонила, чтобы поговорить, услышать родной голос и получить поддержку. Таша, увидев, что Денис прислушивался к их с подругой разговору, пояснила, повесив трубку:
– У её пациента последние дни. Это всегда очень тяжело.
– Тебе так же было… ну, когда мама…
– Да, так же.
Ответила просто, не вдаваясь в описание своих ощущений, не давя на жалость и не требуя понимания.
– Таша, спасибо тебе. За всё спасибо. За маму, за вот это вот всё, – Денис махнул руками в сторону рабочих, устанавливающих технику, – ты ведь реально меня спасла этим. Я бы, наверное, сейчас, если бы не это всё, уже в какой-нибудь клинике лежал по выведению токсинов из организма, – он усмехнулся, – вспоминаю сейчас свою жизнь, и мне страшно становится. Веришь? Удивляюсь: как я ни во что серьезное не ввязался и не подцепил ничего из тех болезней, что бывают от незащищенного секса. Одни сплошные гулянки, пьянки и трах, как раз по причине алкоголя незащищенный, вот и всё, что мне надо было! Хорошо, от наркоты Бог уберег. Вел себя, как животное, даже хуже. Ничего не интересовало. А в последний год, когда мама заболела, совсем крышу снесло! Как отец всё это терпел, сам не понимаю.
Таша подошла и обняла Дениса, погладила по голове, совсем как когда-то делала мама, и произнесла:
– Ну, главное, что ты сейчас это понял. Никогда не поздно сделать первый шаг.
