– Ты не веришь… не веришь…
– Успокойся, пожалуйста, – уговаривал ее Нир, тихонько поглаживая по спине. – И с чего ты взяла, что я не верю? Верю, конечно, верю.
Рейна резко отстранилась.
– Там появилось еще кое-что, в самом конце. Про меня. Помнишь, она говорит о своей дочери и о внучке Мириам? Так вот: раньше она говорила: «Замечательная девочка», а потом сразу: «Вот и все. Выключайте свою камеру». А теперь добавилась еще одна фраза: «Если кто и сможет что-нибудь изменить, так это она…» То есть я. Понимаешь? Это как послание. Она как будто говорит: «Ты уже кое-что изменила и можешь изменить еще больше!» Она верит в меня, понимаешь? Она ждет, что я смогу ей помочь. Помочь там и тогда, в сорок первом. Но как? Как это сделать, Нир? Я и так уже столько всего поменяла в своей жизни! А добилась всего ничего: нескольких лишних дней жизни для ее старшего сына Давидки…
Вцепившись Ниру в плечи, она настойчиво вглядывалась в его лицо, высматривая, вымаливая, вытягивая ответ. Но чем он мог ответить на столь явное сумасшествие? Предложением сходить к психиатру? Вряд ли это даст положительный результат: услышав такое, Рейна тут же прогонит его из своей постели, квартиры, жизни. Нет-нет, уговоры, а также советы успокоиться и взглянуть на мир трезво решительно не годились. Тогда что? Упорно отводя глаза, Нир искал выход из безвыходного положения. Пауза между тем затягивалась, а вместе с нею росла и опасность того, что девушка расценит его молчание как неверие, как нежелание помочь. Внезапно ему вспомнилась Сигаль и ее редкостное умение выворачиваться из подобных ситуаций.
«Вот оно! – подумал Нир. – Нужно просто обидеться и сменить тему. Как это делает в таких случаях Сигаль».
Он грустно покачал головой и вздохнул.
– Знаешь, о чем я думаю, Рейна? О том, что я тоже – всего лишь часть этой твоей перемены судьбы. Еще бы: куда мне до хайфского парня с престижной специальностью, до выпускника Техниона… Ему-то, конечно, не надо объяснять про квантовую механику, не то что мне, полуграмотному электрику. И семейка у него тоже наверняка не простая. Не будь у тебя цели резко изменить жизнь, ты бы в мою сторону даже не взглянула, так? Так? Молчишь, а? Конечно, так… – Нир сел на постели и потянулся за одеждой. – А тут – самое то: вместо успешного жениха с блестящей перспективой – безвестный лузер с неясным будущим. Вот уж перемена так перемена, правда?
Рейна молчала у него за спиной. Но Нир хорошо представлял себе, что должно последовать дальше. Сейчас она борется со стыдом, но стыд все равно окажется сильнее. Неприятно, когда тебя обвиняют в бессовестном использовании лучших чувств другого человека. Как ни крути, но придется заглаживать вину.
Еще минута-другая – и она подберется сзади, обнимет его за шею, станет шептать на ухо ласковые слова извинения, скажет, что ничего подобного у нее и в мыслях не было. В принципе, можно немного помучить ее, притворяясь обиженным, а можно и не мучить, проявить мужское великодушие. Да-да, они помирятся как можно скорее, выпьют по стакану холодной колы и вернутся в постель. А ближе к вечеру, устав от любви, выйдут в город и будут долго-долго слоняться по прохладным улицам, сидеть в маленьких полупустых кафе и дышать горьким иерусалимским воздухом. А потом снова вернутся сюда – дышать друг другом…
– Уходи, – сказала она.
Вздрогнув от неожиданности, Нир обернулся.
– Что?
Рейна сидела на стуле и, покачивая ногой, насмешливо смотрела в его растерянное лицо.
– Уходи, – повторила она и продолжила, отчетливо выговаривая каждое слово: – Ты все правильно понял, парень. Ты часть моей перемены, не более того. Ты здесь потому, что мне нужна твоя помощь. Но если ты не хочешь или не можешь помочь, то уходи. Придется найти кого-нибудь другого. Твои сандалии вон там, под столом.
Нир непроизвольно повернул голову в указанном направлении. Сандалии и в самом деле лежали под столом – протяни руку и возьми. Но это простое действие выглядело сейчас решительно невозможным. То, что произошло между ними, не могло закончиться столь нелепым образом. В его жизни не было, нет и не будет ничего лучше этой безумной светловолосой фантазерки. Сейчас Ниру казалось немыслимым, что он когда-то жил без нее – как вообще такое возможно?
– Я никуда не уйду, – тихо сказал он. – Ты моя, поняла? Куда ты, туда и я.
Она поднялась со стула, подошла к нему и присела на корточки. Теперь ее голос звучал мягко, почти ласково.
– Нир, милый, послушай меня, пожалуйста. Я не могу этого доказать, я просто знаю: осталось совсем мало времени. Там в овраге ей было двадцать шесть лет, и мне сейчас тоже двадцать шесть. Она упоминает луну на три четверти – значит, речь идет о середине второй недели Таммуза. В этом году вторая неделя Таммуза начнется через два дня. Если и пытаться что-то изменить, то лучше этого периода не найти. Ты меня слушаешь?
Он послушно кивнул.
– Слушаю. Лучше не найти… – Нир осторожно протянул руку и погладил ее по волосам.
– Ну вот. Мне очень нужна твоя помощь, но я не хочу заставлять тебя. Не хочу, чтобы ты думал, что…
– Нет-нет, что ты! – перебил он. – Я и думать не…
– Ш-ш… – остановила его Рейна. – Не надо.
Слушай, что я скажу. Мы с тобой сделаем так. Ты сейчас наденешь эти свои сандалии и поедешь домой. И по дороге хорошенько подумаешь над тем, что я рассказала. Я понимаю, что сейчас тебе кажется, будто… Но, возможно, это только так кажется, потому что я рядом, и мое присутствие мешает тебе думать. А это слишком важное решение, чтобы принимать его за здорово живешь, под настроение. Уж я-то знаю. Ты даже не представляешь, как долго я сама сомневалась!
Я не могла решиться несколько месяцев! Несколько месяцев! Так что с моей стороны нечестно требовать от тебя немедленного ответа. Поэтому я и говорю: подумай! Ведь мне понадобишься ты весь. Вся твоя жизнь. Видишь, как это страшно? А ты говоришь…
– Рейна, – начал было Нир, но она опять остановила его.
– Ш-ш… молчи. Ты поедешь домой, а я останусь здесь, ждать твоего решения, – она улыбнулась. – Чтобы было ясно: я очень хочу, чтобы ты вернулся. Но я тебя пойму и в том случае, если этого не случится. Нелегко бросать всю свою прежнюю жизнь, все планы и прочее…
– Но зачем бросать? – вставил он. – Ведь можно…
– Ш-ш… – Рейна выпрямилась и отошла к окну. – Я буду ждать сутки, не больше. Если надумаешь, собирай вещи и переезжай ко мне. Переезжай сюда жить. Только не бери много, места тут с гулькин нос, сам видишь.
Она отвернулась, давая понять, что разговор закончен.
V
«Подумай!» Легко сказать…
Домой Нир ехал, как на автопилоте. В голове царили хаос и разброд, броуновское движение разрозненных слов и мыслей, даже приблизительно не складывающихся в какую-либо связную картину. Он включил музыку, но и самые любимые мелодии казались сейчас неприятным шумом, раздражающей какофонией. Уже почти проехав Джальджулию, Нир вдруг обнаружил, что зверски голоден, и обрадовался этому внезапному проблеску цели в непроницаемой тьме бессмыслицы. Он поспешно свернул в городок и притормозил у первой попавшейся забегаловки.
