Нир качнул головой и поморщился. Голова раскалывалась, если не была расколота уже.
– Оставь, Рейна. Они уже давно сбежали.
– Надо догнать! – она сузила глаза и кивнула на обезображенный труп. – Этого догнали и тех догоним.
– Ты шутишь? – Нир всмотрелся в ее мокрое от пота решительное лицо.
Нет, она не шутила. Она и в самом деле была готова к продолжению схватки, к новой крови, новому убийству. Окровавленное месиво на земле, прилипшие к ногам мелкие осколки костей черепа и ошметки человеческого мозга не вызывали в ней ни сожаления, ни тошноты. Рейна Сирота видывала в своей жизни и не такое.
– Тогда погляди на меня, – сказал он. – Я ранен.
Я едва стою на ногах. Мне нужна помощь. Вот бутылка, полей мне на руки…
После секундного колебания Рейна взяла бутылку. Они кое-как смыли кровь с его лица и спустились к машине. В медпункте Эйяля в обмен на вполне правдоподобную историю о брусе, рухнувшем Ниру на голову во время строительства навеса, ему обработали рану и зашили рассеченный лоб.
– Не беда, Нирке, – успокоила парня поселковая медсестра Мири. – Шрамик, конечно, останется, и не маленький, ну так что? Шрам для мужика – как орден для генерала. Надеюсь, ты ему тоже вломил как следует.
– Кому?
– Да брусу этому, – ухмыльнулась Мири. – Его тоже, наверно, сейчас где-нибудь зашивают…
«Еще как зашивают, – подумал Нир. – Причем сразу в саван…»
Рейна ждала его на улице, в мазде. Включенный на всю катушку кондиционер значительно остудил накал ее воинственного пыла. А может, просто кончилось действие глубокого шока, отпечатка событий прошедшего часа. Прежнее возбуждение сменилось апатией, сонливым равнодушием. Теперь Ниру еще больше, чем прежде, приходилось думать за двоих.
Вряд ли стоило сейчас заезжать домой, пугать бабушку своим перебинтованным лбом. Да и Рейна, с ног до головы заляпанная чужой кровью, вряд ли могла показаться людям на глаза в таком виде. Немного поразмыслив, Нир свернул к расположенному на отшибе поселковому погосту, где можно было отмыться у общественного крана, вдали от чьих-либо любопытных глаз. Как он и предполагал, стоянка у кладбища пустовала.
– Выходи.
Рейна послушно выбралась из машины. Нир взял ее за руку и подвел к крану.
– Смой это.
Она подняла на него непонимающий взгляд.
– Смыть что?
Чертыхнувшись, Нир открыл воду и стал тщательно смывать кровь с ее ног, сандалий, шортов. Рейна стояла, не шевелясь, уставив неподвижный взгляд в стену высоких кладбищенских кипарисов, покорная, как лошадь под щеткой конюха.
– Подними руки…
Он рывком стянул с нее футболку.
– Что ты… делаешь?! – охнув, Рейна прикрыла грудь.
– Я не смотрю, не волнуйся… – отвернувшись, Нир протянул ей футболку. – На, отмывай. Бери, быстро!
Девушка подчинилась, и Нир оставил ее у крана одну. Пыльная дорожка между могилами была усыпана мелкими кипарисными шишками. Тут и там на надгробьях виднелись русские надписи; на фоне стандартных, обточенных тысячелетиями ивритских формул они казались наивными и неуместными, как детская игрушка в храме. Нир нагнулся и погладил могильную плиту.
– Привет, мама.
Мать не ответила. Над террасой кладбища висела глубокая послеполуденная тишина, нарушаемая лишь журчанием водопроводного крана и отрывочными, неуверенными голосами одуревших от зноя птиц.
– Даже не знаю, с чего начать, – сказал Нир. – Но ты, наверно, и так все видела. Похоже, у меня крупные неприятности. Хотя какие это неприятности по сравнению с…
Он вздохнул и, присев на корточки, смахнул с могилы сухие листья и кипарисную хвою.
– Вот так, мамуля. Я ведь как думаю: если и в самом деле можно все поменять, то отчего бы… Ну, ты понимаешь. Рак ведь тоже убийство, правда? Может, если у Рейны получится с бабушкой, то потом когда-нибудь получится и с тобой? Может, твоя внучка или правнучка…
Сзади подошла Рейна, встала за спиной, положила руки ему на плечи. Нир выпрямился, они обнялись и с минуту стояли так, крепко прижавшись друг к другу, живые на территории мертвых. Ее мокрая одежда приятно холодила их тела, над головами пламенела уже порядком уставшая за день солнечная топка, и мириады бесплотных невидимых душ толпились вокруг в ожидании своего часа, своего тела, своего нового воплощения, новой надежды на исправление прошлых, пока еще не исправленных катастроф.
– Как ты? – тихо спросил он.
– Лучше, – шепнула она. – С футболкой ты здорово придумал. Будто холодный душ…
На выезде из Эйяля он свернул направо, все к той же дороге на Ариэль. Проезжая мимо места, где еще три часа назад стояла их машина, Нир опустил стекла и тщательно вслушался. Нет, откосы глухо молчали – не было слышно ни криков, ни полицейских сирен.
– Куда мы сейчас?
Прежде чем ответить, он посмотрел на нее.
Похоже, девушка и в самом деле мало-помалу возвращалась в нормальное состояние.
– В Иерусалим, к тебе. Ты ведь хочешь узнать, к чему это все привело?
Рейна кивнула, усмехнулась:
– Еще бы. Вот уж действительно перемена судьбы… Если и это никак не скажется…
Она отвернулась к окну.
– Если это никак не скажется, значит, и вся теория – не более чем фантазии, – жестко проговорил Нир. – Твои фантазии. Значит, эта твоя запутанность не работает. Так? Ну, что ты молчишь? Давай уже честно. Так?
– Квантовая запутанность…
– Что? – переспросил он. – Что ты сказала?
– Эта запутанность не моя. Это квантовая… Ты что?!
Нир так резко крутанул на обочину, что машину едва не занесло. Он отстегнул ремень, повернулся к девушке и взял в обе ладони ее изумленное лицо.
– Слушай меня внимательно, – сказал он, разделяя слова четкими интервалами. – Мне плевать, как это называется. Я поверил тебе и пошел с тобой до конца. И теперь мне важно знать, что ты тоже будешь честна, и тоже до конца. Так что будь добра и ответь мне сейчас без уверток и без хитростей. Ну?!
– Ты делаешь мне больно…
– Отвечай!
– Да! Да, ты прав! – сердито выкрикнула Рейна.
Оправившись наконец от неожиданности, она стряхнула с себя его руки.
– Ты прав! – повторила она. – Если не будет изменений, то можешь считать, что я все придумала…
– Нет, – столь же сердито перебил Нир, – не так!
Это снова увертка. При чем тут я? При чем тут мое личное мнение? «Можешь считать… можешь не считать…» Я хочу, чтобы ты признала: если видео останется прежним, то весь принцип неверен. Вся система не работает. Так?
Рейна молчала.
