Стиснув зубы, Нир проехал мимо поворота на Эйяль, и почти сразу на обочине мелькнул дорожный щит со знакомым названием. Мелькнул как спасительная подсказка, как внезапное откровение. Кохав Аврум! Ну конечно! Как это он раньше не подумал о такой возможности?! Ведь вилла, если судить по тому, что рассказывал Шуки, стоит пуста-пустехонька. Папаша и мамаша Кимхи разъезжают по заграницам, а Сигаль в Индии, ищет себя – вернее, обратный билет в цивилизацию – и приедет только через неделю. Лишь бы ключ оказался на обычном месте под садовой кадкой, лишь бы не сменили код охранной сигнализации…
Они оставили Ласточку на соседней улице и добрались до виллы пешком. Ключ и в самом деле лежал под кадкой, красная лампочка на щитке возле двери послушно погасла, после того как Нир набрал код – день рождения своей бывшей подруги.
– Располагайся, – сказал он, указывая на диван.
– А я пока пороюсь в холодильнике.
Рейна рассеянно кивнула.
– Где мы? Это что, твой дом?
– Нет, конечно. Здесь живут знакомые. Сейчас они за границей. Ты в порядке?
– Почти. Никак не могу уснуть.
– Не можешь? – удивился Нир. – Да ты постоянно клюешь носом.
Девушка устало вздохнула.
– Это не сон. Так, не пойми что, между явью и дремотой. Выматывает еще больше. Все время думаю о бабушке, о ее рассказе. Глаза закрываю, а там дорога, дорога, дорога… И кто-то словно говорит: «Не спи, не спи, упадешь – погибнешь!» Настоящая пытка… Я и этой ночью так же спала – не спала.
– Хочешь, я поищу таблетки?
Рейна подумала и кивнула:
– Хорошо. Потом, ближе к ночи, если снова не получится заснуть…
Нир погладил ее по волосам, осторожно поцеловал в лоб.
– Ложись, Рейна. Ночь уже достаточно близка, чтобы попробовать прямо сейчас. Не зажигай света, ладно? А то еще заметят, что в доме кто-то есть.
Она снова кивнула и послушно закрыла глаза.
Нир отправился на поиски снотворного. Если Сигаль отличалась отменным здоровьем и никогда не жаловалась на бессонницу, то у ее матери вполне могли отыскаться какие-нибудь подходящие таблетки. В эту часть виллы он еще никогда не заходил, и не только потому, что не возникало такой необходимости, – просто «родительская» половина дома Кимхи представляла собой не нарушаемое табу даже для самой Сигаль. Это неизбежно должно было породить сейчас чувство некоторой неловкости. Тем не менее, переходя из хозяйской спальни в хозяйскую ванную, выдвигая ящики чужих комодов и обшаривая интимные углы чужих прикроватных тумбочек, Нир вдруг с удивлением осознал, что ему абсолютно наплевать, как это выглядит со стороны.
Вор? Пусть будет вор. Бессовестный мошенник, обманом пробравшийся в дом, где ему оказывали безоговорочное доверие? Пусть будет мошенник. Предатель, осквернивший лучшие чувства подруги? Пусть будет предатель. Теперь он словно бы перешел в иное измерение, где действовали совсем другие законы, другая совесть и другая мораль. Каменотес и грузчик, взгромоздивший на плечи неподъемную ношу размером во всё человечество, он ощущал в себе полное право идти напролом, игнорируя парковые тропинки, декоративные изгороди и запретные знаки.
Таблетки нашлись в кабинете, в ящике папашиного стола. Возможно, бессонницей страдал как раз Кимхи, а не его жена. В меркнущем вечернем свете Нир разглядывал фотографии на стенах. Хозяин дома и премьер-министр. Хозяин дома и президент Франции.
Хозяин дома и еще черт знает кто. Ну да, а как же иначе: важная шишка, важные дела…
Озарение было столь внезапным, столь ярким и мощным, что Нир с полминуты простоял неподвижно, слегка расставив по сторонам руки и открыв рот, – точно в том положении, в каком его застал этот удар молнии, эта ослепительная вспышка, одним разом высветившая весь мир и все его нити и связи. План! Искомый план сиял перед его мысленным взором, безупречный и стройный, как пустынный мираж. Правда, в отличие от миража, он никуда не исчезал, а напротив, с каждым мгновением обрастал все новыми и новыми практическими деталями. Нир тряхнул головой, перевел дух и первым делом задернул тяжелые портьеры на окнах. Для дальнейшего ему обязательно требовался свет, много света.
Когда, вспомнив про таблетки, он вернулся в гостиную, Рейна спала на диване. Брови ее были сдвинуты, рот крепко сжат, ноги слегка подрагивали. Присев рядом на ковер, Нир провел губами по лицу девушки.
– Не волнуйся, счастье мое, – прошептал он. – Теперь я точно знаю, что надо делать. Все будет в порядке, вот увидишь. А пока спи, спи, спи…
Обычно роту призывали на сборы целиком, меняя при этом практически весь личный состав базы. Поэтому Нир с полным основанием предполагал, что часовой у ворот окажется его добрым приятелем. Так оно и вышло.
– Привет, Ицик! – сказал он, подъехав вплотную, но не выходя из машины. – Давно заступил?
– Оп-па! – радостно воскликнул часовой. – Да это же Нир! Где тебя черти носят? Почему не вовремя? Теперь Мильштейн с тебя три шкуры снимет, это точно. Хотя он отходчивый, до следующей субботы забудет. Но на этой неделе об отпусках забудь.
– Ерунда, не впервой, – в тон ему откликнулся Нир. – Что я пропустил? Инструктаж этот вшивый? Каждый раз одно и то же, надоело. Ладно, открывай ворота.
Часовой с сомнением покачал головой:
– Не, Нирке, нельзя. Ты ж не на хаммере, братан.
Сам знаешь: гражданским тачкам на базу хода нет. Приказ генерала. Езжай на внешнюю стоянку. Вон там, слева от ворот. Извини, брат.
Нир изумленно присвистнул.
– Вот те на! Ты чего, Ицик? Это ж я… – он высунул в окно руку и похлопал по крылу тойоты. – А это, если ты не узнал, Ласточка, шукина любовь. Он мне ее на сутки одолжил. Ее, да с такими колпаками, да с такой стереосистемой, да на внешнюю стоянку? Ты, по-моему, сдурел, братан. Прикинь, что будет, если этой ночью с нее колеса снимут или гвоздем поцарапают? Кто тогда перед Шуки отвечать будет? Сам подумай…
Ицик помолчал, глядя под ноги. Он пришел в роту на полтора года позже Нира и поэтому до сих пор, даже пребывая в запасе, еще не вполне изжил в себе комплексы «молодого бойца».
– Кто ее там тронет, Нирке? – неуверенно проговорил он. – Там еще двадцать машин, и моя в том числе. Никогда ничего не было.
– Ну ты сравнил, братан… – Нир внушительно воздел вверх указательный палец. – То просто машины, а то шукина Ласточка. Ты только взгляни на нее. Нет, ты взгляни, взгляни. На колпаки эти взгляни, на сиденья… Да это же мечта любого подростка из каждой окрестной деревни! Они и тронут, кто же еще. Ты бы на их месте не тронул? Я бы тронул.
Часовой оглянулся, махнул рукой и пошел открывать ворота:
– Черт с тобой, заезжай! Скажешь Шуки, с него причитается…
– Где он, кстати? – спросил Нир, трогая машину.
– Где ему быть… – дрыхнет небось на складе, где же еще. Давай скорей, Нир! Неровен час, дежурный офицер увидит. Тогда и мне тут без отпуска куковать. Заткни ее куда-нибудь туда, за бараки. Ласточка, блин… сидела бы у себя в гнезде, так нет ведь…
