Александра, Татьяна, Софья Андреевна и Мария Толстые. 1903
Любящий вас
Лев Толстой»
[569].
Всё так. Однако была и внешняя логика событий. Все последние годы Л. Н. Толстой оставался под прицелом упреков. Многие современники, о чем писал Сергей Львович, и не только он, воспринимали «барскую» жизнь Толстого в Ясной Поляне как противоречащую его представлениям. Высокие идеалы, к которым он призывал и которым сам же, с их точки зрения, не следовал, виделись им несостоятельными.
На письмо киевского студента, в котором тот советовал отказаться от графского титула, раздать имущество бедным и покинуть дом, Толстой ответил: «…одно, что я живу в семье с женою и дочерью в ужасных, постыдных условиях роскоши среди окружающей нищеты, не переставая и все больше и больше мучает меня, и нет дня, чтобы я не думал об исполнении вашего совета»
[570].
Сложение внешних обстоятельств как бы неуклонно подталкивало его к уходу из дома и к окончательному отказу от собственности. Все отчетливее в яснополянской истории проступала своего рода роковая непреложность, которой сопутствовали два фактора.
Первый был связан с его единомышленниками. Они шли за своим учителем и, по существу, способствовали созданию его идеального образа, спрямленного и упрощенного. При этом отблеск этого высокого образа падал и на них. Парадокс состоял в том, что само безупречное служение учителю оборачивалось для него несвободой, связывало и обязывало его, ибо с его стороны предполагалось твердое и неукоснительное следование своим заветам, подвижничество, подвиг. И, по мнению единомышленников, многое уже свершилось: Лев Толстой был отлучен от Православной церкви
[571]. Графу осталось разрубить свои последние связи с частной собственностью: он должен был отказаться от барской жизни, от прав на все свои литературные, религиозно-философские, публицистические сочинения в общую пользу, а также способствовать передаче земли крестьянам и жить простой жизнью.
Сыновья Толстого: Сергей, Илья, Лев, Андрей, Михаил. 1903
Второй фактор был определен толстовской семьей. Он находился в плоскости материальной. Жена неустанно и решительно противостояла опасности утраты детьми права литературного наследования. Парадоксально, но энергичное и осложненное ее болезнью сопротивление явилось своего рода решающим импульсом, мощным толчком для принятия мужем окончательного завещательного решения не в пользу семьи. Именно оно, это сопротивление, изо дня в день убыстряло движение событий к финальной катастрофе ухода Льва Толстого из Ясной Поляны.
В истории толстовского литературного завещания, согласно которому он отдал все написанное им в общую собственность, много действующих лиц. Конечно же, в первую очередь это завещание касалось каждого члена его большой семьи. Много было свидетелей и участников разворачивавшихся на протяжении нескольких лет событий, в их числе дети – Сергей, Лев, Андрей и Татьяна. И все-таки определился и основной, «деятельный» круг лиц: это В. Г. Чертков, С. А. Толстая, дочери Толстого Мария и Александра. И у каждого из них была и своя роль. Обратимся к этой многоэтапной истории завещания, растянувшейся на несколько десятилетий
[572].
По мнению старшего сына Сергея, Софья Андреевна «не любила и не умела хозяйничать. Дело велось плохо, и трудно сказать – убыточно или доходно: правильного счетоводства не велось»
[573]. «Наша семья, – писал он, – жила почти исключительно на доход от сочинений отца 〈…〉 Яснополянский дом содержался частью продуктами с имения – мукой, молочными продуктами, сеном и овсом для лошадей и т. д., но главным образом деньгами, получаемыми с изданий сочинений Л. Н. Толстого»
[574]. 21 мая 1883 года Толстой дал С. А. Толстой «полную доверенность на ведение всех своих имущественных дел. Тогда же он передал ей право издания своих сочинений, напечатанных до 1881 года. Это право он предоставил ей сначала на словах, а затем по формальной доверенности»
[575].
Очень важно следующее рассуждение Сергея Львовича: «Передачу жене права на издание его сочинений до 1881 года, то есть собственности, нажитой его личным трудом, можно было бы назвать слабостью с его стороны. Но он руководствовался тем соображением, что до 1881 года он был другим человеком, что этот человек как бы умер, оставив свое наследство семье, а приблизительно с восемьдесят первого года родился новый человек, не признающий никакой собственности: с этого времени все им написанное не должно быть частной собственностью, а принадлежать всем. Этот новый человек надеялся, что со временем его семья последует за ним, и оставался жить с ней»
[576].
Однако ни жена, ни старшие дети не поддерживали его. В 1884 году, в ночь с 17 на 18 июня, напомним, Толстой впервые принял решение «уйти совсем» от жены, и, взяв котомку, он покинул Ясную Поляну. В конце 1885 года Лев Толстой вновь попытался оставить семью вследствие раздражения от московской роскошной барской жизни.
1 сентября 1887 года с согласия мужа С. А. Толстая поместила его рукописи в архивохранилище московского Румянцевского музея, где находилось крупное собрание книг, рукописей, исторических материалов. Софья Андреевна, как никто другой, представляла себе ценность этих толстовских бумаг.
В 1891 году Толстой публично отказался от прав литературной собственности на произведения, написанные и опубликованные после 1881 года.
