— И что он делает?
— Он открывает следующую дверь... в кухню... Там никого нет... тусклый свет над газовой плитой... на столе грязная посуда... Он стоит... просто стоит там и прислушивается... Левая рука зажата в кулак, чтобы остановить кровотечение из большого пальца. Он слушает... музыку Бенни Гудмана на стерео в гостиной... — Коснувшись руки Барнса, совсем другим тоном и очень торопливо она проговорила: — Это всего в двух кварталах отсюда. Справа. Второй дом... нет, нет... третий от угла.
— Вы уверены?
— Бога ради! Торопитесь!
«Должен ли я поддаваться на ее уговоры? Не окажусь ли я в дураках? — размышлял Барнс. — Если я последую ее словам, а она ошибется, это станет поводом для насмешек до конца моих дней».
Несмотря на это, он включил сирену и до упора нажал на газ. Колеса завертелись по асфальту. Шины издали скрежещущий звук, и машина рванула вперед.
— Я вижу... — почти без дыхания проговорила она, — он пересекает кухню... двигаясь очень медленно...
«А если она все это выдумывает, — мелькнуло в голове у Барнса, — то роль свою играет великолепно. Неплохая актриса».
«Форд» двигался по слабо освещенной улице. Дождь колотил по ветровому стеклу. Машина промчалась на красный свет.
— Прислушивается... прислушивается после каждого шага... Осторожен... Нервничает... Достает нож из кармана пальто... С улыбкой разглядывает острое лезвие... Такой огромный нож!..
В указанном ею квартале они остановились на обочине у светофора, перед третьим домом на правой стороне улицы: парные магнолии, выложенная плиткой дорожка, двухэтажный особняк с освещенными окнами на первом этаже.
— Черт возьми! — произнес Голдмэн с большей уверенностью, чем раньше. — Это точно соответствует описанию.
Глава 2
Сирена взвыла в темноте последний раз, и Барнс вылез из машины.
Красные сигнальные огни оставляли пляшущие тени на асфальте. Следом подъехала другая — бело-черная — машина. Из нее выскочило несколько человек. Два офицера в форме, Мэлон и Гонсалес, догнали Барнса. Мэр Гендерсон, круглый и блестящий в своем черном виниловом дождевике, был похож на надутый балон, двигавшийся вдоль улицы. Следом за ним, не отставая ни на шаг, торопился худощавый, невысокий Гарри Оберландер, наиболее голосистый критик Гендерсона в городском совете.
Замыкал группу Алан Таннер, брат Мэри Таннер Берген. Обычно он ездил в первой машине со своей сестрой, но они с Максом накануне крепко поссорились и старались держаться подальше друг от друга.
— Мэлон, Гонсалес... окружите дом, — приказал Барнс. — Обойдите его с двух сторон так, чтобы встретиться у задней двери. Я пойду с парадной. Вперед!
— А я? — спросил Голдмэн.
— Тебе лучше остаться здесь, — вздохнул Барнс.
Достав из кобуры свой «магнум-357», он направился к дому. На почтовом ящике была написана фамилия «Харрингтон». Только он нажал на звонок, дождь припустил со всей силой.
Привлеченная звуком сирены, она наблюдала за ним из окна и сразу же ответила на его звонок.
— Миссис Харрингтон.
— Мисс Харрингтон. Я взяла свою девичью фамилию сразу же после развода.
Это была миленькая блондинка немногим за сорок. У нее была плотная фигура, но ни грамма лишнего веса.
Похоже, главным ее занятием была тщательная забота о себе. Судя по ее виду, она не собиралась никуда сегодня вечером — на ней были джинсы и футболка, но волосы были тщательно уложены, а макияж и маникюр казались только что сделанными.
— Вы одна? — спросил Барнс.
— А почему вы спрашиваете? — кокетливо поинтересовалась она.
— Это моя работа, мисс Харрингтон.
— Ай, как нехорошо.
У нее в руке был бокал с виски. И не первый за этот вечер, как показалось ему.
— Вы одна? — вновь повторил он свой вопрос.
— Я живу одна.
— У вас все в порядке?
— Мне не нравится жить одной.
— Я не это имею в виду. Вы в порядке? Вас никто не беспокоит?
Она бросила взгляд на револьвер, который он держал в руке.
— А что? Что-то должно меня беспокоить?
— Может. Мы думаем, ваша жизнь в опасности, — громко сказал он, стараясь, чтобы она услышала его в шуме доносившейся из гостиной музыки.
Она рассмеялась.
— Понимаю, это звучит несколько мелодраматично, но...
— Кто угрожает мне?
— Газеты называют его «Мясник».
Она вскрикнула, но остановилась, будто вспомнив, что это может привести к морщинкам.
— Вы шутите.
— У нас есть причины подозревать, что именно вы должны стать его жертвой сегодня ночью.
— А что это за причины?
— Ясновидящая.
— Что?
Мэлон вошел в гостиную с другой стороны и выключил музыку.
Удивленная, она обернулась.
— Мы кое-что обнаружили, шеф, — сказал он.
Барнс без приглашения вошел в дом.
— Да?
— Задняя дверь была распахнута.
— Вы оставляли заднюю дверь открытой? — спросил Барнс женщину.
— Такой ночью, как эта?
— Она была закрыта?
— Не помню.
— На дверном наличнике кровь, — продолжил Мэлон. — Ее много также между комнатой для стирки белья и кухней.
— А он сам?
— Его нет. Наверное, он сбежал, услышав вой сирены.
Вытирая пот, с бешено бьющимся сердцем, размышляя одновременно, как совместить ясновидение и другие психические феномены с его прежним взглядом на жизнь, Барнс вышел вслед за младшим офицером через кухню и комнату для стирки белья к задней двери. Женщина пошла за ними, задавая вопросы, на которые Барнс не давал себе труда отвечать.
Гектор Гонсалес ожидал их на заднем дворе.
— За этой оградой есть аллея, — сказал ему Барнс. — Беги по ней и предупреди наших людей — они расставлены по двум кварталам во всех направлениях.
— Мне страшно, — проговорила женщина.
«И мне тоже», — подумал Барнс.
— Обследуй кустарник с обеих сторон дома, — приказал он Мэлону, — и проверь еще там, около забора.
— Слушаюсь.
— И вы оба, держите оружие наготове.
* * *
Ожидая у полицейских машин недалеко от дома, Гарри Оберландер препирался с мэром. Он покачивал головой так, будто сам внешний вид Гендерсона приводил его в изумление.
