Кровь разбрызгивалась по полочке, находившейся как раз под зеркалом, и по белому фаянсовому умывальнику.
Озадаченный, Макс спросил:
— Что это такое, черт возьми? Что здесь произошло?
Он смотрел из зеркала на Мэри:
— Ты ничего не повредила? Ты не порезалась?
— Нет, — ответила она.
И только тут она поняла, что он тоже видит кровь.
Макс дотронулся до поверхности зеркала. Невозможно! Невероятно! Но кровь измазала его пальцы.
Лоу тоже втиснулся в маленькую ванную комнату, чтобы получше все рассмотреть.
Постепенно кровь на зеркале, на полочке, на фаянсовом умывальнике и на пальцах Макса стала не такой живой, не такой ярко-красной, не такой реально ощутимой. Она линяла, пока не исчезла совсем, будто никогда и не существовала.
* * *
Мэри сидела на диване в гостиной и пила бренди, который налил ей Лоу. Откинув назад волосы, она почувствовала себя холодно и неуютно. Ее лицо было очень бледным. Руки дрожали. Бренди обожгло горло и принесло долгожданное тепло.
Стоя напротив нее, Макс сказал:
— Что ты увидела в зеркале перед тем, как мы пришли туда — что кто-то умрет сегодня ночью?
— Да, — ответила Мэри. — Я увидела девушку. Она умрет. Он ее зарежет сегодня ночью.
— Как ее зовут?
— Этого я не увидела.
— А где она живет?
— Здесь, в Кингз Пойнте. Но я не почувствовала более точного адреса.
— Она живет там, где холмы, на побережье или где?
— Это место может быть где угодно, — ответила Мэри.
— Как она выглядит?
— У нее очень светлые волосы, почти белые. Достаточно длинные. Бледная кожа. Большие голубые глаза. Она молода, ей около двадцати, мила.
Макс повернулся к Лоу как раз в тот момент, когда тот влил в себя двойной виски. Он сделал это таким образом, будто это было молоко.
— Это твой город, Лоу. Тебе не знаком никто, кто бы подошел под это описание?
— В нем десять тысяч жителей, — ответил Лоу. — И я не знаком со всеми. И не хочу быть знаком со всеми. Девять десятых из них — тупицы, зануды или сволочи. Кроме того, много юных блондинок притягивают пляжи Южной Калифорнии. Солнце, песок, океан, чувственность, секс и сифилис. В этом городе по меньшей мере две сотни нежных, миловидных блондинок, полностью совпадающих с описанием.
Машинально Макс схватил со стола экземпляр «Нейшн» и скатал его в трубку. Сжав его в левой руке, он сказал:
— Если мы ее не найдем, она будет убита сегодня ночью.
Страх, охвативший Мэри, постепенно перерастал в какую-то бесконечную депрессию, но где-то в глубине клокотала ярость. Она злилась не на Макса, не на Лоу, не на себя — она злилась на судьбу.
— Ты забыл, что означает, что я что-то увидела, — обратилась она к Максу. — Это ведь вовсе не означает, что мы найдем девушку и предупредим ее. Ничего подобного. Она умрет. Я видела это! Я не могу увидеть клички лошадей, которые выиграют завтрашние скачки. Я не могу увидеть, какие акции завтра поднимутся или опустятся в цене на следующей неделе. Я могу увидеть только то, как умирают люди.
Она замолчала.
— Боже, я устала от такой жизни. Я устала видеть жестокость и не быть в состоянии предотвратить ее. Я устала видеть невинных людей, которые попадают в беду, и не быть в состоянии помочь им. Я устала от этой жизни, наполненной трупами, изнасилованными женщинами, изуродованными детьми, кровью, ножами и пистолетами.
— Я знаю, — мягко сказал Макс. — Я знаю.
Она подошла к бару и открыла бутылку бренди.
— Я не хочу служить громоотводом в несчастьях других людей! Я хочу помогать предотвращать эти несчастья, искоренять эти несчастья, предупреждать их.
Она налила себе бренди.
— Если Господь Бог наградил меня даром всевидящего ока, черт возьми, тогда я должна обладать и божественной силой тоже! Я должна обладать способностью пуститься в погоню в нужный момент и отыскать человека, за которым мы следим. Я должна обладать силой заставить его сердце, прежде чем оно разорвется, сжаться от страха перед этой силой. Но я не Бог. Я даже не какой-нибудь совершенный механизм. Я будто половина радиоустановки: я могу только принимать, но не могу передавать. На меня можно воздействовать, но я воздействовать не могу.
Она залпом выпила бренди, как это обычно делал Лоу.
— Я ненавижу это. Ненавижу. Почему именно я должна обладать этой силой? Почему я?
* * *
Позже, прощаясь в дверях, Лоу сказал:
— Я бы предпочел, чтобы вы остались ночевать у меня.
— Мы уже видели твою комнату для гостей, — пошутил Макс. — Она вся завалена книгами и журналами, но не мебелью. Мы высоко ценим твой интеллект и размеры твоей библиотеки, но мы бы не хотели спать на пачках старых газет.
— Я мог бы перейти на диван в гостиную, — сказал Лоу. — А вы бы спали в моей комнате.
Мэри чмокнула его в щеку.
— Ты очень заботливый, Лоу. С нами все будет в порядке. На самом деле. По крайней мере сегодня ночью.
Четверг, 24 декабря
Глава 12
Посреди ночи ливень переместился с океана на сушу. Он вылизал голую землю, пригладил сухую траву и барабанил по асфальту.
Он припарковал «мерседес» в конце малой дорожки вымощенной улицы и выключил мотор. Темнота поглотила машину. Света было так мало, что он едва мог различить свои собственные лежавшие на руле руки. Единственно различимым звуком был неутомимо колотящий по тротуарам и крышам дождь.
Он решил подождать, пока буря уляжется. В Южную Калифорнию пришел сезон дождей. Однако такая густая облачность, как в этот вечер, редко держалась долго.
Огромный нож лежал на сиденье рядом с ним. Его тянуло к нему, и он взял его в руки. Он едва мог различить его в слабом свете, но его осязание вызвало в нем нервное возбуждение в такой же степени, как и созерцание хорошо отточенного лезвия. Он провел одним пальцем по лезвию ножа, не настолько сильно, чтобы пустить собственную кровь, но достаточно твердо, чтобы почувствовать энергию смерти, в настоящий момент инертную, но уже заключенную в закаленную сталь.
В десять минут второго дождь стал ослабевать и перешел в изморось. А еще через пять минут прекратился совсем. Открыв дверцу машины, он вышел из нее.
Воздух был чистый и холодный. Ветер совсем стих.
Примерно в миле слева от него и ниже ночь вокруг порта была пронизана огнями, похожими на рождественскую иллюминацию.
Единственное освещение вблизи исходило от одного из трех коттеджей, расположенных в двухстах ярдах к западу. Эти дома выстроились вдоль скалы, повернувшись фасадами к морю, а свои задние дворы обратив к тупику покрытой щебенкой дороги.
