Сначала Бен осмотрел крематорий. Немецкие инженеры построили специальное приспособление: «Погибших выносили из лазарета или из другого помещения, где они умерли, и грузили на телегу. Она была сконструирована как большой гроб и установлена на узкоколейную железную дорогу. Когда кузов наполнялся, телегу отправляли в крематорий». Открывались тяжелые железные ворота, телега въезжала в туннель и спускалась по склону в расположенный внизу крематорий. «Мы открыли запертые ворота и спустились по шпалам», – рассказал Бен. Он спрашивал себя, сколько людей «прибыло сюда упрощенным путем – в телеге». Он описал крематорий как небольшое здание с несколькими комнатами. В одной комнате была большая печь. «Огонь не горел, но пепел и кости были отчетливо видны». В соседней комнате были сложены как «в поленнице» около шестидесяти трупов. Только нехватка топлива спасла от кремации тела этих людей, которые несколько дней назад были живы. «От них остались только кожа да кости, но и на таких телах были заметны шишки и рубцы от ударов. Ягодицы были почерневшими и посиневшими в тех местах, где резиновая трубка СС оставила след до самой смерти». (О таких трубках, частично заполненных песком, также сообщали из других концлагерей как об орудиях пыток.) Удушающий запах разложения был невыносим, но зрелище этих избитых, истощенных от голода тел и мысли о том, как они встретили свою смерть, были еще хуже. За крематорием Бен обнаружил яму, заполненную пеплом, в которой виднелись остатки человеческих костей. Если яма переполнялась, пепел разбрасывали на соседних полях. Мрачная серая дымка все еще витала над землей. Специальные сооружения сохранились как часть мемориального комплекса. «После 1945 года туннель, спуск и крематорий стали важным напоминанием о концентрационном лагере Флоссенбюрг и символом массовой гибели в лагере», – сказано в брошюре, посвященной мемориалу Флоссенбюрг.
Осмотрев помещения, Бен отправился собирать доказательства. «Нам понадобится помощь», – заявил он. Сопровождающий офицер вызвал подкрепление, фотографов, кинооператоров, стенотипистов, чтобы «запечатлеть для мира истинное значение немецкой культуры». Комендантом лагеря теперь был русский капитан, который много лет был военнопленным в Флоссенбюрге. Он предложил Бену любую помощь, «и я занял два больших кабинета в качестве нашей штаб-квартиры». В лагере он встретил двадцатидвухлетнего лейтенанта из Югославии, который изучал медицину в Кембридже, но был захвачен в плен нацистами во время отпуска на родине. «Я называл его Вилли и назначил своим главным помощником, потому что, в дополнение к его острому интеллекту и глубоким знаниям о лагере, он свободно владел семью языками». Некоторые заключенные до самого освобождения прятали книги со статистикой и теперь приносили их следователям. Бен назначил команду, которая изучала данные и составляла таблицы. Лезак и еще два француза, которые долго были в плену, продолжили писать историю лагеря. Остальным Бен поручил записать имена всех эсэсовцев, работавших в концентрационном лагере. Больных, которые лежали в лазарете, опросил врач. Остальных свидетелей опрашивал Бен в своем кабинете.
Вскоре на пороге его кабинета появился русский капитан. Он решал рабочие вопросы, и у него возникло несколько проблем. Первой была «проблема гомосексуализма». Это было распространенное явление в лагере, где не меньше семидесяти заключенных насиловали молодого узника. По его словам, российские законы запрещали подобное поведение, и он хотел узнать, как к таким вещам относятся в Америке. Бен объяснил, что в Америке гомосексуализм тоже под запретом, «но наказывать заключенных, которые уже достаточно наказаны, за то, что они совершили на пороге смерти, не имеет никакого смысла». Юношу, который подвергся надругательствам, немедленно вывезли из лагеря и передали на попечение американских врачей. «Капитан, казалось, почувствовал облегчение», – заметил Бен.
Вторая проблема состояла в том, что среди заключенных были немецкие солдаты и сотрудники гестапо, которые отбывали наказание за преступления, совершенные при исполнении служебных обязанностей. Когда пришли американцы, их тоже освободили. Бен приказал составить список. В случае если их поймают, с ними будут обращаться как с обычными военнопленными.
Третья проблема касалась «капо» – привилегированных заключенных, которые сотрудничали с лагерной администрацией и надзирали за другими узниками. Иногда капо были более жестокими, чем СС. Что с ними следовало делать? «Сначала я думал, что мы поступим с ними так же, как намеревались поступить с военными преступниками», – решил Бен. Он вызвал свидетелей, которые дали показания под присягой против обвиняемых. Первого капо несколько свидетелей обвинили в том, что он до смерти избил больного француза резиновым шлангом. Бен вызвал заключенного и провел очную ставку на основе собранных фактов. Мужчина провел в плену шесть лет. Бен предъявил ему обвинения в том, что он оказывал фашистам услуги и жестоко обращался с простыми заключенными, чтобы получить некоторые привилегии. «Он отрицал все это, но лгал слишком очевидно», – сделал вывод Ференц. Другой капо, как рассказали заключенные, убил нескольких пациентов в лазарете. Он заталкивал им в рот шланг и включал воду под сильным напором. «Прокуроры и комендант лагеря пришли к единому мнению о том, что эти мужчины должны получить за свои преступления не более нескольких месяцев тюремного заключения», – таким был вердикт. В других частях мира эти преступления, несомненно, будут преследоваться как убийства, но в условиях «когда убийство столь же обыденная вещь, что и еда», возникает вопрос о том, как должен ответить за содеянное обвиняемый, если он делала только то, что творилось на его глазах изо дня в день. «Можем ли мы применять ценности и нормы цивилизованного мира к людям, которые четыре или пять лет находились в лагере смерти?» Бен не мог сходу ответить на этот вопрос. Он посадил обоих мужчин в «довольно удобные камеры» на территории лагеря. «Они, вероятно, проведут в заключении месяц-другой, и это будет разумно», – посчитал Бен.
Расследование в концентрационном лагере Флоссенбюрг длилось несколько дней. 1 мая Бен сообщил Гертруде сенсационные новости: «Прошлой ночью я спал в постели оберштурмбанфюрера». Речь шла о последнем нацистском коменданте лагеря Максе Кёгеле, «главном кошмаре Флоссенбюрга», при котором были зверски убиты тысячи людей. «Улики против него собраны, и некогда гордый предводитель теперь не больше, чем просто пойманный преступник», – написал Бен. Несколькими неделями ранее он отдал приказ о «марше смерти» заключенных, которые едва были в состоянии идти, в концентрационный лагерь Дахау. Перед тем как американцы появились на месте преступления, он исчез с бумагами заключенных и был арестован лишь в июне 1945 года. Вскоре он повесился в тюрьме. В то время как заключенные жили в «жалких кишащих вшами хижинах», «переполненных, как сардины», всего в двух шагах в «роскошном доме» наслаждался жизнью нацистский начальник. Он бежал так поспешно, что оставил практически все: «Я достал чистые простыни из его шкафа и высморкался в его носовой платок». Когда Бен писал эти строки, он был одет в банный халат оберштурмбанфюрера и его новые тапочки, «а лежать, набрав в ванну горячей воды (пусть и с некачественными немецкими солями для ванны), было величайшим наслаждением».
Был вечер; позади остался напряженный день. «Я собрал показания под присягой у людей всех национальностей». Заключенные были из разных стран, больше всего из Польши, Советского Союза, Венгрии, Германии, Чехословакии, Италии и Югославии. Оставшиеся в лагере бывшие заключенные объявили 1 мая своим «Днем освобождения». Советская власть задавала тон, поэтому не случайно празднование выпало на День трудящихся. В центре лагеря установили большую сцену. Развевались флаги США, Великобритании и СССР. Висели написанные заключенными портреты Черчилля, Сталина и недавно умершего американского президента Рузвельта. В самом верху на платформе прикрепили табличку «Thanks To Our Liberators» («Спасибо нашим освободителям»). Ночью накануне к Бену пришла делегация заключенных, чтобы узнать, как написать эти слова без ошибок. Представители разных наций сформировали отряды, и каждый отряд прошел вокруг площади под флагом своей страны. Все произносили «длинные, витиеватые речи, благодарили союзников и осуждали капиталистическую систему». Одна группа маршировала без флага. Бен спросил, кто это. «О, так это евреи», – услышал он в ответ.
