Тем временем вопрос приобрел дипломатическую остроту. К делу подключился Дэвид Брюс, американский посол в Германии. Он организовал встречу Круппа с Макклоем на вилле «Хюгель». Брюс состоял в дружеских отношениях с промышленным королем. В конце мая 1959 года «Шпигель» опубликовал фотографию, на которой был изображен улыбающийся посол во время охоты на фазанов – вместе с Круппом и Байтцем. «Действительно забавная сцена, – комментировал Бен, – особенно если учесть, что звездой группы был бывший уголовный заключенный из Ландсберга».
Все равно Крупп упорствовал. Конференция по претензиям усилила давление. Бен обратился в посольство США в Бонне с просьбой, чтобы американцы, наконец, подтолкнули Круппа к продаже его имущества в Райнхаузене. Когда в начале октября Крупп неожиданно отменил согласованную встречу, Бен и Катценштейн сообщили немецкому адвокату о четырех делах, которые Бен для начала намеревался возбудить в суде Эссена против Круппа. Промышленник получил меморандум о судебном разбирательстве, в котором содержалось около 200 документов с доказательствами и фамилиями примерно 2000 свидетелей. Для создания угрожающего юридического фона Бен задумал обращение всех известных подневольных рабочих Круппа в Верховный суд Нью-Йорка с исками на сумму 100 000 долларов каждый. Но до этого не дошло. Байтцу дали зеленый свет на заключение соглашения с Конференцией по претензиям. Взамен Крупп ожидал от еврейских организаций гарантий, что они не будут возбуждать против него судебные иски.
Таким образом, переговоры вступили в решающую фазу. В конце ноября Байтц прилетел в Нью-Йорк с 24-часовым визитом. С ним было письмо от канцлера на имя Нахума Голдманна, председателя Конференции по претензиям. Встреча прошла в помещениях банка «Чейз Манхэттен», которые предоставил Макклой. Крупп предложил выложить от пяти до шести миллионов немецких марок. Каждый пострадавший должен был получить 5000 марок. Если суммы будет недостаточно, Крупп выплатит не более десяти миллионов марок.
Несколько дней спустя в Эссене стороны утвердили соответствующий текст договора. Во вступительном пункте говорилось, что Крупп, не признавая никаких юридических обязательств и «не оказывая влияния на положение других немецких фирм», выделяет средства, чтобы смягчить последствия страданий, причиненных еврейским заключенным концлагерей «национал-социалистической политикой в период их работы на заводах Круппа и в их подразделениях». Если бы предельной суммы в десять миллионов марок оказалось недостаточно, Крупп не стал бы ее увеличивать – наоборот, отдельные суммы, выплачиваемые подневольным рабочим, были бы уменьшены. Еще до Рождества соглашение утвердили и проинформировали мировую общественность. «Крупп заплатит рабам» – с таким заголовком на первой полосе вышла «Нью-Йорк Таймс» 24 декабря 1959 года. Критика не заставила себя ждать. Лондонская газета «Сандей Диспетч» осудила соглашение, назвав его «убогим, наглым и разочаровывающим» из-за жестокого обращения с рабами и огромной финансовой мощи Круппа. Газета писала, что это «самая скупая, мелкая и смехотворная подачка в новейшей истории».
Счета Компенсационно-трастового общества с ограниченной ответственностью показали, что в конечном итоге 3090 заявителей из 33 разных стран получили в общей сложности 10 050 900 марок. Максимальная сумма, выплаченная отдельным выжившим, составила 3300 марок. Около 4000 заявок пришлось отклонить.
Компенсация, вырванная у «самого богатого европейца» Круппа, досталась лишь небольшой части трудившихся на него невольников. По оценкам, на более чем 80 различных заводах Круппа эксплуатировались почти 70 000 иностранных граждан и более 23 000 военнопленных. Что касается личной ответственности Альфрида Круппа, то Бен делает вывод: «Никто не утверждал, что использование рабочей силы из концлагеря изначально было выбором Круппа. Но он принял решение использовать труд заключенных лагеря. Единственным обязательством, если можно так выразиться, было его собственное желание служить Рейху».
Тайное соглашение с «АЕГ»
В числе немецких компаний, нажившихся на принудительном труде при национал-социализме, были электротехнические концерны «AEE», «Телефункен» и «Сименс». Путь к соглашению в их случаях был аналогичен предыдущим. После того как отдельные истцы возбуждали судебные дела с неопределенными перспективами на успех, еврейские организации во главе с Конференцией по претензиям проводили переговоры с руководителями компаний. С тех пор как в 1941 году «AEE» выкупила компанию «Телефункен», ее председатель Ханс К. Боден мог отвечать за обе компании.
Первая встреча с Боденом состоялась 25 марта 1960 года в главном офисе «AEE» во Франкфурте-на-Майне. Боден, выпускник Оксфорда, работал в компании с 1929 года. Он был дипломатом и считался врагом нацистского режима. Боден легко и быстро согласился заплатить, но хотел, чтобы соглашение осталось в тайне. Он опасался, что, объявив о соглашении, «ЛЕГ» признает, что совершила уголовное преступление, и этот факт не только навредит его компании, но и нанесет урон репутации немецкой промышленности/
Состоявшееся в итоге соглашение заключалось в простом обмене письмами. В них «ЛЕГ» и «Телефункен» обязались выплатить четыре миллиона марок «для смягчения ущерба», от которого пострадали еврейские заключенные концлагерей, трудившиеся на заводах этих компаний. Конференция по претензиям, со своей стороны, гарантировала, что все обязательства перед еврейскими заключенными и их наследниками были таким образом выполнены. Как только контракт подписали, «ЛЕГ» перечислила сумму на счет Конференции по претензиям в банке «М. М. Варбург & Ко» и занесла средства на счет в графу «общие издержки». Чтобы проинформировать потенциальных получателей, не раскрывая названия «ЛЕГ», Конференция опубликовала объявление, приглашавшее каждого, кто был привлечен к принудительному труду на какую-либо немецкую компанию, подать заявление. Против «ЛЕГ» и «Телефункен» были приняты 2223 иска. Каждый платеж составил 500 долларов. Те, кто подал заявление с опозданием, все равно получали по 375 долларов. По словам Бена, это было «конечно, не много, но по крайней мере показало, что есть люди, которые заставят заплатить за разбросанных по миру оставшихся евреев, работавших задарма на заводах “Телефункен” и “ЛЕГ”».
«Сименс» и моральные обязательства
«Сименс», одна из крупнейших в мире электротехнических компаний, оказалась более крепким орешком, чем «ЛЕГ». Председателем наблюдательного совета основных компаний «Сименс унд Хальске» и «Сименс-Шуккертверке» с 1941 по 1946 год, а затем снова с 1948 года был Герман фон Сименс – глава «Дома Сименса». В январе 1946 года Герман фон Сименс признал, что его компании использовали труд подневольных рабочих, но он и слышать ничего не хотел о недоедании или плохом обращении с заключенными. Официальная «История Дома Сименса», опубликованная после войны, также демонстрировала приукрашенную картину. Создавалось впечатление, что «Сименс» не имел ни малейшего отношения к немецким концлагерям. Историческая реальность была другой. «Сименс» использовал в основном женщин-заключенных, поскольку они лучше справлялись с тонкой работой. В 1943 и 1944 годах комендант Аушвица Хёсс отправил 2700 женщин работать на завод «Сименс», производивший электрораспределители для самолетов. Концерн также обращался за рабочей силой в лагеря Флоссенбюрг, Заксенхаузен, Бухенвальд, Ораниенбург и Гросс-Розен, в которых в основном содержались мужчины. На подземных заводах компании «Сименс-Баунион», выпускавшей оружие, использовали труд около 8000 заключенных из лагерных филиалов концлагеря Эбензее.
