Кира Ёсихиса
О причинах этого конфликта и сегодня мало что известно. Асано служил в замке Эдо под началом Кира и отвечал за приём высокопоставленных посетителей. Четырнадцатого марта 1701 года в 11:40 он напал на своего начальника и нанёс ему два удара кинжалом. Судя по всему, нападение было спонтанным и совершено в состоянии аффекта. Согласно записи в дневнике сотрудника тайной службы Окадо Сигэтомо (Окадо хикки), единственном и не очень надёжном источнике, Асано в тот же день был допрошен и признался, что причиной нападения стала личная неприязнь. Покушение, приговор и его исполнение – всё произошло в течение одного дня. Сёгун Цунаёси приговорил Асано к самоубийству, и в шесть часов вечера всё было кончено.
Гибель главы дома Ако и конфискация имущества лишили его вассалов, места службы и средств к существованию. Младший брат Асано, его старейшины во главе с Оиси Кураносукэ (1659–1703) в течение года пытались добиться пересмотра решения о конфискации, но потерпели неудачу. Оставалось мстить. В декабре 1702 года они напали на городскую усадьбу Кира Ёсихиса и убили его, а заодно ещё семнадцать человек. Положив голову врага на могилу своего господина, они сдались властям и заявили, что исполнили свой долг и готовы понести наказание.
Вассалов дома Асано приговорили к самоубийству. Событие вызвало большой общественный резонанс, и когда через десять месяцев в Эдо произошло мощное землетрясение, город тотчас наполнился слухами, что несправедливый приговор непопулярного сёгуна разгневал богов и теперь удачи ни в чём не будет. Под влиянием всех этих событий правительство решило сменить календарь, и с марта следующего 1704 года в стране началась новая эпоха правления Хоэй (букв. «неизменные ценности»).
Впрочем, смена календаря не помогла: четвёртого октября 1707 года произошло ещё более разрушительное землетрясение силой 8,4 балла с мощным цунами. Подземная стихия унесла более двадцати тысяч жизней и разрушила шестьдесят тысяч городских домов, ещё двадцать тысяч строений смыло приливной волной. По числу жертв и разрушений это землетрясение стало самым тяжёлым за весь период Токугава. А через сорок девять дней после него началось извержение вулкана Фудзи, после которого полуразрушенный Эдо и его окрестности покрылись толстым слоем пепла. Продукты вулканического извержения ещё несколько дней висели в воздухе, вынуждая жителей города даже днём ходить по улицам с фонарями.
История с мстителями из дома Асано на этом не закончилась. В 1709 году к власти пришёл шестой сёгун Иэнобу и через год амнистировал репрессированную семью, вернув младшему брату казнённого Наганори звание хатамото и десятую часть прежнего дохода (пятьсот коку риса). В том же году в театре Кабуки были поставлены первые пьесы о сорока семи самураях, отомстивших за смерть своего господина. Впоследствии появилось множество текстовых и сценических версий этого события, прославлявших их преданность и мужество. Благодаря художественному отображению эта история сегодня широко известна даже за пределами Японии, но мало кто может вспомнить имя сёгуна, при котором она произошла.
Одновременно со смертью сорока семи самураев в Эдо завершилась многолетняя эпопея придворного возвышения любимой матушки Цунаёси. Зная о глубокой привязанности сёгуна к матери, его личный адъютант и фаворит Янагисава Ёсиясу (1658–1714) несколько раз обращался к императору с просьбами о повышении её придворного ранга, подкрепляя свои ходатайства солидными денежными подношениями. В феврале 1702 года семидесятипятилетняя мать пятого сёгуна, дочь городского торговца овощами, получила неполный первый ранг и стала самой титулованной за весь период Токугава женщиной из простого сословия.
Хлопоты любимца Цунаёси о его матушке не остались незамеченными. Собственно говоря, он и до этого пользовался безраздельным доверием пятого сёгуна и фактически руководил правительством от его имени, поэтому последние двадцать лет правления Цунаёси часто называют эпохой Янагисава. Ёсиясу с юных лет служил у Цунаёси рядовым порученцем в его городской усадьбе и в 1580 году вместе с ним переехал в замок Эдо, а ещё через восемь лет стал самым влиятельным фаворитом сёгуна, хотя занимал скромный пост вакадосиёри. Цунаёси в знак особого расположения позволил Янагисава взять фамилию Мацудайра и имя Ёсиясу, в котором первый иероглиф указывал на особые отношения с правителем. Эти отношения имели солидное материальное подкрепление: к 1705 году доход любимца Цунаёси достиг беспрецедентного для чиновника уровня в двести двадцать тысяч коку риса, что сделало его богаче абсолютного большинства удельных князей. Однако политический вес и влияние Янагисава обеспечивались даже не деньгами, а близостью к сёгуну и полученным от него правом доклада правителю обо всём, что происходит в замке и за его пределами. Став глазами и ушами хозяина замка, Янагисава обеспечил себе исключительное положение в системе власти. Расположение Цунаёси он завоевал в первый же год его правления, при разборе дела Мацудайра Мицунага. Заняв место предыдущего любимца Хотта Масатоси, он постепенно взял под контроль работу правительства, и вскоре в городскую усадьбу Янагисава зачастили малые и крупные даймё с подношениями и просьбами лично доложить об их просьбах сёгуну. А когда сановник задерживался в замке допоздна, самые предупредительные просители начали присылать ему роскошные ужины со своей кухни. Вскоре из желающих угостить чиновника выстроилась целая очередь, и в замке Янагисава стали не без ехидства называть «малым сёгуном по части ужинов», но его авторитету в глазах просителей это никак не повредило. При жизни Цунаёси всё было хорошо, но сразу после его смерти Янагисава вместе с другими фаворитами был изгнан из замка.
Последние десять лет правления пятого сёгуна стали самым тяжёлым и застойным периодом за всё время его нахождения у власти. К тому времени он полностью отошёл от дел и жил личной жизнью, встречался только с теми, кто был ему приятен, и больше ничего не хотел знать. Рассмотрение дел и принятие решений по линии бакуфу шло исключительно через Янагисава. В результате денежной реформы в обращении появилось много монет низкого качества, причём не только золотых и серебряных, но даже медных, чего раньше не бывало. Снижение качества денег отрицательно сказалось на развитии торговли. Цены на товары продолжали расти, чиновники в центре и на местах радели исключительно о собственном благе, торговцы и ростовщики оборачивали финансовые проблемы себе на пользу, а общее недовольство нарастало. Отлаженный за десятилетия репрессивный аппарат исправно отправлял людей в тюрьмы, где для нарушителей бесконечных запретов уже не хватало мест. Общее неблагополучие усугубилось стихийными бедствиями первого десятилетия XVIII века. Для ликвидации последствий извержения вулкана Фудзи правительство ввело всеобщий дополнительный налог – по два золотых рё с каждой тысячи коку риса. Однако из собранных со всей страны четырёхсот девяноста тысяч рё на заявленные цели было потрачено лишь шестьдесят тысяч, судьба остальных денег неизвестна (Бито, 1975). По мнению современников, их поделили между собой чиновники Финансового магистрата, его представители на местах и их партнёры, бравшиеся за очистку сельхозугодий от вулканической грязи и пепла.
