По распоряжению Иэнобу из казны были выделены средства на содержание ещё одной, четвёртой по счёту боковой ветви императорского дома (Канъинномия), что было истолковано как жест доброй воли со стороны сёгуната. В ноябре 1710 года на престол взошёл император-младенец Накамикадо (1709–1735); по этому случаю ведущие аристократические семьи получили от бакуфу по сто семьдесят рё золотом. А через месяц произошло и вовсе уникальное событие – аристократ Кога Хиромасу был принят на службу в правительство, получил воинский ранг хатамото и соответствующий годовой доход. Первые два года правления Иэнобу стали самыми тёплыми в отношениях между Эдо и Киото за последние сто лет.
То же самое можно сказать об отношениях с вассальными государствами Рюкю и Кореей. По случаю смены поколений в правящей династии они всегда присылали в Эдо свои посольства, хотя и с большим опозданием. Так было и на этот раз. Посольство Рюкю прибыло в Эдо в ноябре 1710 года и было принято шестым сёгуном. В большом зале, где проходила аудиенция, все места были расписаны и распределены по уровням, в зависимости от ранга присутствующих. Примечательно, что служба церемониймейстера разместила послов Рюкю уровнем выше, чем главу дома Симадзу, вассалами которого они формально считались. Это означало, что хозяева замка видели в них не столько вассалов провинциального клана, сколько представителей зарубежного правителя.
В декабре 1711 года в Эдо прибыло посольство Кореи. Это был уже восьмой визит после подписания мирного договора в 1607 году. По решению бакуфу оба посольства добирались от Киото до Эдо сухопутным маршрутом, хотя он был длиннее и утомительнее, чем морской. Жителям провинций, расположенных вдоль главного тракта Токай, дали возможность своими глазами увидеть иностранные посольства и ещё раз проникнуться величием своего правителя.
Приём обоих посольств в замке Эдо обеспечивал Араи Хакусэки. Сразу после его вступления в должность Араи трижды представлял сёгуну докладные записки с предложением уволить многолетнего начальника Административно-финансового магистрата Огивара Сигэхидэ. Первые два доклада были сёгуном проигнорированы; более того, в декабре 1710 года Огивара, имевший небольшой доход в три тысячи двести коку риса, получил от него прибавку в пятьсот коку. Свой отказ уволить чиновника Иэнобу объяснил тем, что «способному человеку разбогатеть трудно, а среди богатых найти способного ещё труднее». В сентябре 1712 года Араи предпринял на Огивара генеральную атаку, представив Камбэ Акифуса объёмный доклад с разоблачениями махинаций начальника Финансового магистрата, в котором и самого Камбэ предупреждал об ответственности за покровительство недостойному человеку. Глава правительства передал доклад сёгуну, и через два дня пятидесятичетырёхлетний Огивара был уволен, а ещё через год заболел и умер. Араи распорядился провести расследование, по результатам которого впоследствии написал эссе Оритакусиба но ки, указав в нём общую сумму взяток и других незаконных доходов чиновника – двести шестьдесят тысяч рё золотом. По его данным, ближайший помощник главы магистрата Нагаи Ханроку за время службы присвоил себе шестьдесят семь тысяч рё (Мураи, 2007). За грехи отца расплатился сын Огивара, сменивший его на посту главы семьи, – его лишили восьмидесяти процентов дохода и выслали в другую провинцию. Работавшие вместе с Огивара чиновники Финансового магистрата также понесли различные наказания.
Корейское посольство в пути (гравюра)
Одолев давнего противника, Араи приступил к реформе финансового управления. Считая единоначалие главной причиной злоупотреблений, он настоял на восстановлении должности второго руководителя (кандзё гиммияку), без согласия которого первый не мог принимать решения. Такая должность существовала в финансовом магистрате до 1699 года, но Огивара её упразднил. В конце правления Цунаёси урожайность правительственных земель неуклонно снижалась; особенно неудачными были три последних года. По предложению Араи на места были отправлены двадцать инспекторов с заданием проверить работу наместников и переломить ситуацию. По результатам инспекции четыре наместника были уволены, а их общее число увеличено на десять человек.
В сентябре 1712 года в Эдо разразилась эпидемия гриппа. Пятидесятилетний Иэнобу тоже заболел и поначалу чувствовал лишь небольшое недомогание, но после 20 сентября его состояние ухудшилось, и сёгуна перевели на постельный режим. Почувствовав, что болезнь может плохо кончиться, он вызвал к себе Араи, чтобы посоветоваться и на всякий случай назначить преемника. Дети у шестого сёгуна рождались часто, но ему катастрофически не везло с их выживанием – пятеро, в том числе два сына, умерли на первом же году жизни. В живых оставался последний, трёхлетний сын Набэмацу (1709–1716). Его родила наложница Фудзита Тэруко (впоследствии Гэккоин, 1685–1752), дочь простого горожанина. Посоветовавшись с женой, Иэнобу решил остановиться на одном из двух вариантов. Первый: назначить преемником своего малолетнего сына, а опекуном к нему приставить кого-то из родственников. С учётом возраста и кровной близости Иэнобу назвал имя двадцатитрёхлетнего Токугава Ёсимити (1689–1713) из княжества Овари. Став опекуном, он должен был поклясться, что передаст власть Набэмацу, как только законный наследник достигнет совершеннолетия. Второй вариант состоял в том, чтобы сразу назначить князя Овари преемником, исключив родного сына из числа претендентов на власть. При любом варианте Токугава Ёсимити из княжества Овари, потомок девятого сына основателя династии, становился хозяином замка Эдо: в первом случае – временно, во втором – навсегда. Для приближённых Иэнобу – в первую очередь для всесильных Араи Хакусэки и Камбэ Акифуса – это означало утрату своего привилегированного положения и удаление от власти, поэтому Араи приложил все усилия, чтобы склонить Иэнобу к третьему варианту. Использовав весь свой опыт и знания, он убедил сёгуна в том, что назначение взрослого опекуна к малолетнему наследнику может угрожать не только процессу передачи власти, но и самой жизни мальчика; история знает немало таких случаев. И напомнил, что великая смута годов Онин началась с такой же ситуации в роду сёгунов Асикага. Вот если с Набэмацу что-то случится, тогда в соответствии с уставом можно будет обсудить назначение на высший пост кого-то из взрослых родственников. А пока мальчик жив-здоров, его могут воспитывать и готовить к власти нынешние помощники Иэнобу, на деле доказавшие ему свою преданность, в том числе Араи Хакусэки и Камбэ Акифуса. В отличие от амбициозных провинциальных родственников они не имеют претензий на власть и могут служить ему более надёжной гарантией.
Иэнобу согласился с доводами опытного политика и не стал привлекать родственников к опеке над единственным сыном, положившись на групповую ответственность тех, кому доверял. Так же как в своё время Тоётоми Хидэёси, он объявил сына своим преемником и поручил ближайшим соратникам верно служить мальчику и по достижении совершеннолетия передать ему власть. В женском окружении шестого сёгуна мнения по вопросу о кандидатуре преемника также разделились. Одна группа, возглавляемая Хироко, женой Иэнобу, настаивала на приглашении в замок Токугава Ёсимити, а другая, во главе с Гэккоин, матерью Набэмацу, поддержала вариант Араи.
