Указ 1715 года не оказал большого влияния на вывоз драгоценных металлов за рубеж: золота и серебра стало так мало и они так выросли в цене, что их и без указа почти перестали использовать в качестве платёжного средства. Да и медных монет тоже не хватало, поэтому торговцы чаще всего обменивались товаром напрямую, по бартерной схеме. Японцы расплачивались за импорт сушёной рыбой, морепродуктами, жемчугом, изделиями народного промысла. Из-за сокращения внешней торговли стала ощущаться нехватка некоторых востребованных импортных товаров, что заставило бакуфу подумать о собственном производстве. В одном из писем Араи писал, что решить проблему нехватки женьшеня можно путём его выращивания на правительственных плантациях. Однако прошло немало времени, прежде чем этим действительно начали заниматься.
После смерти шестого сёгуна Иэнобу обстановка в замке Эдо кардинально изменилась. Работой правительства руководили Камбэ Акифуса и Араи Хакусэки, а на женской половине замка обострилась борьба за лидерство между Тэнъэйин, вдовой Иэнобу, и Гэккоин, его наложницей и матерью малолетнего Иэцугу. Вокруг женщин сформировались два противоборствующих лагеря, в которых оказались представители обоих полов. Вдова шестого сёгуна превосходила соперницу по возрасту, происхождению и придворному статусу, зато мать Иэцугу пользовалась поддержкой Камбэ и Араи, двух самых влиятельных мужчин в замке, и благодаря этому имела право голоса при обсуждении важных вопросов. После объявления Иэцугу сёгуном у неё появилась собственная свита, в которой выделялась старшая дама-распорядительница в ранге тосиёри по имени Эдзима. На женской половине замка существовала такая же иерархия, как в правительстве: все работавшие там женщины состояли на государственной службе и делились на две категории – благородные дамы, имевшие право лично прислуживать сёгуну, его жене и матери, и служанки, прислуживавшие дамам. Внутри этих двух категорий существовало множество разрядов и рангов, которые определяли служебные права и обязанности их обладательниц.
Старшая распорядительница Эдзима занимала привилегированное положение в свите матери сёгуна и умело им пользовалась. Четырнадцатого января 1714 года она в сопровождении ста тридцати дам и служанок выехала в храм Дзодзё, где приняла участие в поминальной молитвенной службе по шестому сёгуну. Жизнь женщин в Большом внутреннем покое была жёстко регламентирована, и редкие выезды в город составляли одну из главных её радостей, поэтому высокопоставленная дама решила использовать полученную возможность по максимуму. На обратном пути она вместе со свитой заехала в один из городских театров жанра кабуки, посмотрела представление, а после него устроила банкет с участием ведущего актёра этого театра Икусима Сингоро. Ужин затянулся, и дамы вернулись в замок после шести вечера, когда все ворота были уже заперты; женщинам пришлось переночевать в городе – на постоялых дворах, у знакомых и родственников.
Вдова Иэнобу привлекла внимание руководства бакуфу к нарушению внутренней дисциплины и потребовала строго наказать виновных. В результате проведённого расследования поступок старшей дамы Эдзима был признан в высшей степени неэтичным и даже безнравственным: её обвинили в посещении непристойного театра для городских низов, общении с простолюдинами и нарушении внутреннего распорядка. Даму приговорили к пожизненной ссылке, а её старшего брата, хатамото Сираи Хэйэмон казнили по обвинению в ненадлежащем контроле за сестрой. Младший брат дамы, а также актёр Икусима Сингоро и хозяин театра, где он работал, были сосланы на удалённый остров. Наказанию подверглись также шестьдесят семь семей, в домах которых переночевали опоздавшие дамы, и ещё много других людей, оказавшихся причастными к происшествию, – всего около полутора тысяч человек. Все они входили в «группу поддержки» матери сёгуна Гэккоин или имели к ней какое-то отношение. Этот скандал, известный как «инцидент Эдзима-Икусима», по своим последствиям стал самым крупным за всю историю замка Эдо. Его разрастанию способствовало недовольство сложившейся ситуацией в руководстве бакуфу, где ключевые позиции заняли выходцы из низов, сгруппировавшиеся вокруг малолетнего сёгуна Иэцугу; в первую очередь его мать Гэккоин, Камбэ Акифуса и Араи Хакусэки. Их противники использовали скандал для очередного наступления на малоуправляемую городскую субкультуру и самых ярких её представителей – артистов, художников, гейш, музыкантов. Городские театры были объявлены источником общественного порока, а их деятельность резко ограничена. Время работы театров в Эдо было сокращено, а буддийским и синтоистским храмам, которые привлекали посетителей сценическими представлениями, запретили это делать.
Всё это время сёгун Иэцугу жил в Большом внутреннем покое под опекой матери, Камбэ Акифуса и Араи Хакусэки. Для шестилетнего мальчика он нормально рос и развивался. В середине апреля 1716 года его мать, тридцатилетняя Гэккоин, и пятидесятидвухлетний Камбэ Акифуса, которым городские сплетники приписывали любовную связь, устроили весенний пикник на одном из живописных холмов на территории замка. Мальчик тоже был с ними и в тот день немного простудился. Следующие две недели он болел, но постельный режим не соблюдал и врачей не очень-то слушал. В конце месяца начался сезон дождей, стало сыро и холодно. Простуда дала осложнение и перешла в воспаление лёгких. Врачи начали его интенсивно лечить, но болезнь оказалась сильнее, и 30 апреля мальчик умер, не дожив трёх месяцев до седьмого дня рождения. Похоронили его в столичном храме Дзодзё.
Оживлённый квартал перед воротами храма
Уже в первые дни болезни юного сёгуна всё в замке пришло в движение. Никогда ещё судьба правящей династии не зависела от жизнеспособности организма одного маленького ребёнка. Все, кто был недоволен нахождением у власти Камбэ, Араи и Гэккоин, получили шанс изменить ситуацию. Согласно уставу династии, при отсутствии у сёгуна прямых наследников его место мог занять глава одного из трёх родственных домов (госанкэ), основанных младшими сыновьями Иэясу (княжества Овари, Мито и Кисю). В ходе многочисленных обсуждений и консультаций вдова шестого сёгуна Тэнъэйин сделала ставку на тридцатиоднолетнего Ёсимунэ (1684–1751) из Кисю, а Гэккоин в союзе с Камбэ и Араи – на двадцатичетырёхлетнего Цугутомо (1692–1731) из Овари. Вдову Иэнобу поддержали родственники-аристократы из Киото и связанное с ними высшее духовенство, а также часть руководителей бакуфу, недовольных политикой Камбэ и Араи. Всех родственников Токугава пригласили в замок на совещание для решения вопроса о преемнике.
Восьмой сёгун Ёсимунэ
(1684–1751, правление 1716–1745)
Младший сын даймё
Токугава Ёсимунэ родился 21 октября 1684 года четвёртым по счёту сыном в семье Токугава Мицусада (1627–1705), главы одного из «трёх великих домов», ближайших родственников главной семейной ветви. Его мать была дочерью простого крестьянина и работала служанкой в Главной усадьбе. Случайно став наложницей Мицусада, она довольно поздно, в двадцать девять лет, родила ему последнего сына. Низкое происхождение матери и не сулившая перспектив очерёдность рождения определили судьбу мальчика: его отправили на воспитание в чужой дом, к одному из старейшин удельного князя. Детские годы будущего восьмого сёгуна прошли в простой и суровой обстановке.
