К двадцати трём годам у Иэхару полностью сложился свой собственный образ жизни, главное место в котором занимали простые человеческие удовольствия. Он с детства любил играть в настольные игры, которым научил его дед Ёсимунэ. Очень хорошо играл в сёги
[23] (имел седьмой дан из девяти) и в конце жизни даже написал серьёзный трактат об этой игре. С удовольствием занимался живописью и каллиграфией, дарил свои картины гостям и родственникам. Так же как его дед, часто выезжал на охоту, хорошо стрелял из ружья, любил холодное оружие и занимался кэндо. Во время пожаров и стихийных бедствий Иэхару проявлял сочувствие к простым людям и старался по возможности им помогать. Увидев в городе в дождливый день одинокого человека, задумчиво глядящего в небо, решил, что ему негде жить, и велел выдать сто рё на обустройство. Проявлял терпимость и великодушие к подчинённым: не придирался по пустякам, легко прощал мелкие ошибки. Авторы официальной хроники описали несколько эпизодов, когда кто-то из новичков-адъютантов ошибался и ставил блюдо не на ту сторону обеденного столика или подавал его с открытой крышкой, в то время как по правилам она должна быть закрыта или наоборот. Старший адъютант в таких случаях падал ниц перед сёгуном и просил прощения за промах подчинённого, но бывали случаи, когда Иэхару жестом подзывал к себе провинившегося и спокойно показывал ему, как и что нужно делать (Ямамото, 2011). В пожилом возрасте десятый сёгун стал часто просыпаться раньше положенных шести часов утра. Его приближённые отмечали, что в таких случаях он тихо вставал, стараясь не разбудить спящих рядом адъютантов, одевался и прогуливался по коридорам Среднего покоя, дожидаясь шести часов. А если шёл ночью в туалет, то сам и никогда не будил адъютанта, которому полагалось его сопровождать.
Современники отмечали равнодушие Иэхару к внешнему блеску, роскоши и дорогим нарядам, его стремление к экономии, чему учил его в детстве дед Ёсимунэ. Придя к власти, он почти на треть сократил расходы на содержание женской половины замка, а по скромности бытовых запросов он, пожалуй, превзошёл даже своего деда. Женщинами он тоже не особенно интересовался и вступал с ними в отношения скорее по необходимости; за всю жизнь у него было всего две наложницы. Согласно официальной хронике, завести вторую фаворитку – исключительно ради рождения наследника – его уговорил тот же Танума Окицугу, и то лишь при условии, что сам сделает то же самое. Усилие сёгуна над собой оправдалось: вторая наложница Тихо (впоследствии Рэнкоин) в 1762 году родила ему долгожданного сына.
Воспитанный на конфуцианских ценностях, Иэхару ответственно относился к ритуалу: за двадцать шесть лет правления не пропустил ни одной календарной церемонии. Оценив деловые качества рекомендованного ему отцом Танума Окицугу, показал, что способен принимать самостоятельные нестандартные решения: в 1767 году впервые в истории династии разрешил Танума совмещать две ключевые должности (личного адъютанта и советника бакуфу).
Десятый сёгун отличался постоянством привычек и образа жизни, с большим почтением относился к опыту предков и старался во всём ему следовать. Например, увидев на обеденном столике новое блюдо, обязательно спрашивал, подавали ли его когда-нибудь сёгунам раньше, а если слышал нестандартный вопрос, то интересовался, задавали ли его кому-нибудь прежде, и если да, то каков был ответ. Точно так же он не менял своих принципов и мнений о людях из ближайшего окружения. Вторая половина его правления прошла под знаком небывалой активности Танума Окицугу, вызвавшей немало нареканий в самых разных слоях общества, но Иэхару, единожды доверив ему экономическую политику, никогда в неё не вмешивался и во всём поддерживал своего назначенца.
Эпоха Танума
Усиление влияния конфуцианской идеологии началось в японском обществе сразу после наступления мирного времени. В разные периоды этот процесс шёл с неодинаковой скоростью, но при десятом сёгуне он не только остановился, но и впервые со времён Токугава Иэясу пошёл в обратном направлении. Последние двадцать лет нахождения у власти Иэхару в хозяйственно-экономической жизни страны доминировали принципы, не имевшие ничего общего с конфуцианскими ценностями. Однако дело было не в десятом сёгуне: он, как и его отец, не вмешивался в дела правительства и утверждал всё, что ему подавал на подпись Танума Окицугу, возглавлявший бакуфу с 1768 по 1786 год. Живи он в наше время, его бы назвали убеждённым сторонником рыночной экономики. Эти восемнадцать лет в японской истории именуются «эпохой Танума».
Выходец из семьи обедневшего хатамото, Танума Окицугу оказался в замке Эдо благодаря своему отцу. Он служил восьмому сёгуну Ёсимунэ ещё в те времена, когда тот жил в Вакаяма, и вместе с другими его вассалами переехал в Эдо в 1716 году. Доход отца в то время составлял всего шестьсот коку риса. В четырнадцать лет Окицугу попал в ближайшее окружение старшего сына Ёсимунэ и после вступления Иэсигэ в должность стал распорядителем его личных адъютантов (косёгуми банто). За девятнадцать лет службы девятому сёгуну Танума Окицугу получил от него три поощрения, в результате которых его годовой доход возрос до пяти тысяч коку. Передавая пост своему сыну, Иэсигэ рекомендовал ему Танума как честного и преданного вассала, на которого можно полностью положиться, и просил не забывать его после своей смерти (Токугава дзикки). Воспитанный в конфуцианском духе Иэхару выполнил наказ отца: до конца жизни безоговорочно доверял и покровительствовал Танума Окицугу.
В 1767 году в руководстве бакуфу произошла очередная смена поколений, после которой сорокавосьмилетний Танума оказался самым опытным сановником и занял сначала должность личного адъютанта (собаёнин), а ещё через месяц стал советником (родзю). Как уже говорилось, эти две должности прежде никогда не совмещались, поэтому новый назначенец сразу приобрёл в замке огромный вес.
Разумно пользуясь открывшимися возможностями, Танума экономно тратил из казны деньги и в то же время активно наращивал доходы, что очень понравилось десятому сёгуну и убедило его в правильности выбора главного исполнителя. В отличие от большинства чиновников того времени глава бакуфу считал, что личная заинтересованность и активность населения в сочетании со свободным перемещением товаров могут приносить и казне, и обществу не меньше выгоды, чем рис, традиционный источник благосостояния. А чтобы люди могли больше работать и зарабатывать, следовало устранить излишние запреты и ограничения. Элементы такого подхода демонстрировал в своё время Ода Нобунага, убиравший заставы на границах провинций, а также Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу, но в их политике расчёт на коммерческую активность населения всегда был второстепенным, а главными факторами всё-таки оставались ограничения и принуждение. Танума, детство которого пришлось на пик реформ Ёсимунэ, после прихода к власти решил повторить его успех в новых условиях и исключительно на коммерческой основе.
Главным рычагом новой политики стало повсеместное создание профессиональных гильдий (кабунакама). Они существовали в Японии со Средних веков и представляли собой закрытые сообщества, членство в которых передавалось по наследству. Торговые и ремесленные гильдии имели монопольное право на занятие своей деятельностью и платили за него пошлину, которая шла в казну бакуфу и составляла важную статью дохода.
