Сиракава но киёки ни уо мо сумиканэтэ
Мото но нигори но Танума коисики.
В чистой речке Сиракава
[28] рыбе жить труднее, чем
В мутных водах при Танума.
«Низкопробное» уличное представление
К морально-нравственному кнуту для населения прилагался материальный пряник. Квартальным старостам было приказано на семьдесят процентов сократить годовые расходы на хозяйственно-бытовые нужды и направить сэкономленные средства в накопительный резервный фонд (ситибу цумикин). За счёт использования данного фонда десятую часть этих денег планировалось возвратить горожанам через снижение цен на товары первой необходимости и съёмное жильё. С этого времени практика создания накопительных фондов в городских кварталах утвердилась в политике бакуфу и продолжалась вплоть до реставрации Мэйдзи, пережив многие другие указы Мацудайра Саданобу.
Реформа годов Кансэй проводилась на фоне последствий голода 1783–1787 годов, поэтому важнейшей её частью стало увеличение производства риса и создание резервных запасов на случай неурожая. Администрации на местах получили предписание увеличить посевные площади и прекратить выращивание табака, шафрана, индиго и некоторых других культур, а 0,5 процента урожая ежегодно направлять в местные зернохранилища
[29]. С этой же целью на треть было сокращено производство сакэ.
В рамках борьбы с коррупцией чиновникам запретили получать подарки, кроме как по случаю юбилейных дат и праздников годового цикла сэкку. Однако этот запрет долго не продержался – через пять лет его отменили, сославшись на традиционный аргумент: подарок чиновнику – это не взятка, а проявление уважения к власти. А чтобы не пускать процесс на самотёк, составили перечень дат и поводов, по которым должностным лицам разрешалось принимать подарки, с указанием их стоимости и наименований.
С идеологическим многообразием тоже было покончено. Единственно правильным конфуцианским учением было признано джусианство
[30], а все остальные объявлены ошибочными и запрещены. Только это учение преподавалось в правительственной школе, и только его последователей принимали на государственную службу. Вслед за Сёхэйдзака гакумондзё такие же ограничения ввели провинциальные школы для детей воинского сословия (ханко), и в обучении воинской элиты установилось полное единообразие.
Все изданные при Танума Окицугу указы были отменены, а созданные ими профессиональные гильдии распущены; вся хозяйственно-экономическая деятельность перешла под контроль правительства. Серьёзному ужесточению подверглись правила внешней торговли. Контакты с иностранцами были сведены к минимуму, число заходов китайских торговых судов в Нагасаки сокращено до десяти в год, а ежегодные визиты голландцев в Эдо – до одного раза в пять лет. Мацудайра Саданобу рассматривал внешний мир исключительно как угрозу, поэтому при нём степень изоляции страны возросла даже по сравнению с годами правления третьего сёгуна Иэмицу.
В это неподходящее время Россия предприняла первую попытку наладить отношения со своим восточным соседом. В 1792 году Адам Лаксман прибыл на Хоккайдо с посланием от иркутского генерал-губернатора и тремя японскими моряками, заброшенными в Россию штормом. Вернув японских подданных на родину, он рассчитывал встретиться с руководством страны и заключить договор об установлении дипломатических и торговых отношений. Несмотря на некоторую подозрительность в отношении незваных гостей, россиян по распоряжению Мацудайра Саданобу приняли весьма доброжелательно и «в соответствии с ритуалом», однако вступать в переговоры наотрез отказались, сославшись на действующий закон. В посещении Эдо Лаксману также было отказано – ему предложили идти в Нагасаки и там обратиться к чиновнику, отвечавшему за контакты с иностранцами. Таким образом, главную задачу российскому посланнику выполнить не удалось. Что касается Дайкокуя Кодаю и его спутников, то, несмотря на закон 1635 года, запрещавший принимать обратно японцев, которые оказались за пределами страны, для них сделали исключение и разрешили вернуться на родину.
Маршрут Дайкокуя Кодаю. Из Японии в Россию и обратно
Несмотря на неудачу, Россия продолжала осваивать свои восточные окраины: в 1795 году на острове Уруп появилось первое русское поселение, что было воспринято в бакуфу как угроза. В качестве ответной меры правительство в 1799 году разработало план укрепления северной границы и поручило его исполнение клану Мацумаэ. На Хоккайдо было создано территориальное управление во главе с местным купцом Такадая Кахэй (1769–1827), который много лет торговал с русскими и знал их лучше, чем кто-либо другой. В июле того же 1799 года Такадая проложил морской маршрут до острова Итуруп и открыл на нём семнадцать пунктов рыбообработки. С этого началось освоение Итурупа японцами. Двенадцать лет спустя, когда клан Мацумаэ задержал капитана российского флота Василия Головнина, зашедшего в местный порт пополнить судовые запасы, русский военный корабль в ответ арестовал Такадая Кахэй и доставил его на Камчатку. Вместе с капитаном Рикордом японский торговец принимал участие в переговорах об освобождении Головнина и после того, как это произошло, в 1813 году вернулся на родину.
Приход Мацудайра Саданобу в правительство и начало реформ по времени совпали с восстановлением погодных условий и повышением урожаев. После 1587 года дела в сельском хозяйстве стали понемногу выправляться; свою роль в этом сыграли введённый правительством режим экономии и снижение уровня коррупции. В 1790 году доходы казны впервые превысили расходы.
Жёсткий курс Мацудайра Саданобу на борьбу с расточительством и злоупотреблениями, педантичное следование правилам и авторитарный стиль руководства вызвали недовольство многих влиятельных в замке людей. Первые трения появились уже через год после его назначения. В 1788 году пятнадцатилетний сёгун Иэнари обратился к главе правительства с просьбой присвоить своему отцу Харунари титул отставного сёгуна (огосё) и поселить его в Западной усадьбе замка Эдо. Последние двести лет её занимали только вышедшие в отставку правители, сохранявшие при этом все свои полномочия, поэтому Западная усадьба замка Эдо прочно ассоциировалась у его обитателей с высшей властью. Став её хозяином, честолюбивый, энергичный и далеко ещё не старый отец сёгуна мог даже и по формальным признакам считаться теневым правителем страны. Обе просьбы Иэнари противоречили основополагающей традиции сёгуната Токугава, поэтому Саданобу отказался их удовлетворить. Более того, на правах опекуна составил для юного сёгуна список из пятнадцати пунктов, которые ему рекомендовалось соблюдать, чтобы вырасти в достойного правителя. В отношениях главы бакуфу с семьёй Хитоцубаси появилась первая трещина, но внешне всё осталось по-прежнему.
