Нездоровье Иэсада критическим образом наложилось на ситуацию с внешнеполитическими обстоятельствами. При «отсутствующем сёгуне» груз ответственности целиком и полностью лёг на плечи главы правительства Абэ Масахиро, более склонного к поиску компромисса с американцами и консенсуса внутри страны. Наиболее приемлемым для него вариантом было бы подписать торговое соглашение, сведя к минимуму последствия этого шага, и одновременно начать укрепление береговой линии на случай конфликта. При этом он считал необходимым приложить все усилия к тому, чтобы этого конфликта избежать. Для решения судьбоносного вопроса об открытии страны при правительстве была создана комиссия, в которую вошли самые авторитетные даймё во главе с Токугава Нариаки (княжество Мито), Симадзу Нариакира (Кагосима), Мацудайра Сюнгаку (Фукуи), Датэ Мунэнари (Увадзима).
Через неделю после смерти Иэёси, когда о ней ещё не было официально объявлено, правительство разослало на места извещение о визите Перри и послании американского президента. В связи с этим бакуфу впервые в истории обратилось к населению страны с просьбой высказать своё мнение относительно того, как следует поступить в такой ситуации. Особенно невероятной выглядела готовность правительства выслушать советы тодзама даймё и людей из простых сословий.
Живущее по конфуцианским законам общество, разделённое на изолированные и зажатые суровыми законами провинции, не привыкло участвовать в решении вопросов наравне с властью, поэтому и реакция на опрос была соответствующая. Четверо из каждых десяти опрошенных дали уклончивый ответ, из которого невозможно было понять их мнение, или просто промолчали. Из пятидесяти четырёх человек, чьи ответы правительство сочло достойными внимания, почти половина (сорок восемь процентов) предложили действовать так, чтобы избежать и открытия страны, и военного конфликта с иностранцами. Пятнадцать процентов ответивших были готовы воевать, а сторонников подписания договора набралось всего четыре процента. Категорически против открытия страны и каких-либо контактов с иностранцами выступил император Комэй (1831–1867). Опрос показал, что большинство ответивших, в том числе группа влиятельных даймё во главе с Токугава Нариаки, выступают против договора, поэтому прежний изоляционистский курс остался неизменным.
По результатам опроса правительство издало указ из тридцати семи пунктов о срочных мерах по укреплению обороноспособности, ответственным за исполнение которого стал князь Мито Токугава Нариаки. Согласно указу, главное внимание следовало уделить защите Эдо и прилегающего к нему побережья. На месте сегодняшней ультрасовременной набережной Одайба планировалось поставить одиннадцать береговых батарей, однако денег в казне хватило только на шесть. Меди тоже сильно не хватало, поэтому распорядились отправить на переплавку храмовые колокола. Кардинальные меры вызвали столкновение мнений в правительстве и вокруг него, в результате чего двое советников бакуфу были уволены. Указ отменил действовавший с 1635 года запрет на строительство крупнотоннажных судов, а провинциальные княжества получили предписание приступить к их постройке. Осенью 1853 года правительство разместило на верфи Урага первый заказ на военный корабль западного образца и учредило бюро по изучению западной науки, техники и дипломатии (бансё сирабэсё, букв. «передовой пост контроля»). В его задачи входили сбор, систематизация, перевод, изучение и издание литературы на европейских языках, а также преподавание современных западных дисциплин. К 1859 году библиотека учреждения насчитывала более шестисот книг на европейских языках; впоследствии бюро было преобразовано в Токийский императорский университет.
В 1847 году, то есть за шесть лет до прибытия Мэттью Перри, князь Мито Токугава Нариаки с помощью главы правительства Абэ Масахиро отправил своего десятилетнего сына на воспитание в дом Хитоцубаси, на тот момент главную семейную ветвь Токугава, близость к которой служила главным критерием при выборе преемника действующего сёгуна. Таким образом, сын князя Мито стал членом правящего семейства и одним из главных кандидатов на высший пост, а сам князь приобрёл ещё больший политический вес в замке. В том же году мальчик прошёл обряд совершеннолетия и получил взрослое имя Ёсинобу, в котором первый элемент указывал на кровное родство с двенадцатым сёгуном Иэёси.
Княжество Мито уже несколько десятилетий играло ведущую роль в развитии отечественной научной школы (кокугаку), долгое время находившейся в тени традиционной «китайской науки» (кангаку). К началу 1850-х годов влияние отечественной школы, тесно связанное с ростом авторитета императорского дома и стремлением защитить его от влияния иностранных варваров, достигло своего пика и усилило изоляционистские настроения в руководстве страны.
Мнения по вопросу об открытии страны (1853)
Источник: Токугава сёгункэ / Рэкиси токухон хэнсюбу = Семейные дома Токугава / Редколлегия серии «Исторические хрестоматии». Синдзимбуцу орайся, 2009, с. 60.
Через полтора месяца после визита Мэттью Перри, 18 июля 1853 года, в Нагасаки вошла небольшая флотилия российских кораблей под командованием Ефимия Путятина (1803–1883). Следуя японским правилам, Путятин через наместника Нагасаки предложил правительству установить с Россией добрососедские связи, заключить торговый договор и провести размежевание границы в районе Курильских островов. Понимая, что на подготовку ответа уйдёт несколько месяцев, Путятин, как и Перри, покинул Японию и направился в Шанхай. Уже после начала Крымской войны он вернулся в Нагасаки и в декабре того же года провёл серию встреч с представителями бакуфу Цуцуи Масанори и Кавадзи Тосиакира. Заключить договор не удалось, но японская сторона пообещала, что если в будущем такой договор будет подписан с какой-либо страной, то Россия получит такое же право на ведение торговли с Японией.
Коммодор Перри глазами японцев
Осенью 1853 года Мэттью Перри находился в Гонконге. Узнав о смерти сёгуна Иэёси, он решил не дожидаться оговорённого с японцами годичного срока и добиться соглашения раньше методом силового давления. Четырнадцатого января 1854 года он с флотилией из шести кораблей снова появился в бухте Урага и потребовал от бакуфу обещанного ответа. В течение следующего месяца к флотилии Перри присоединились ещё три военных корабля США; никогда ещё в заливе Эдо не видели такой большой эскадры. Появление американцев, как и в первый раз, вызвало у горожан любопытство, смешанное со страхом. Впрочем, обе стороны старательно соблюдали внешний политес: хозяева демонстрировали миролюбие и доброжелательность, чтобы не спровоцировать гостей на силовые действия, а американское командование дипломатично пригласило партнёров на банкет с французской кухней, где их угостили блюдом из морского окуня, которое японцам очень понравилось. За ужином им пришлось впервые воспользоваться ножом и вилкой, а у гостей повышенный интерес вызвали подаренные хозяевами чесалка для спины и японское защитное оружие дзиттэ
[36].
