– Я слышала, вы джентльмен из бедной семьи, – сказала Кэтрин.
– Неправда! – Дерем улыбнулся. – Просто я младший сын, не имею состояния и не жду наследства в будущем, то есть должен сам зарабатывать себе на жизнь. До приезда сюда я служил в личной охране герцога Норфолка. Наше родовое гнездо – это Кримплшем-Холл в Норфолке. Мой брат, сэр Томас Дерем, заправляет там сейчас всеми делами. Вот наш герб. – Он протянул Кэтрин руку, на одном из пальцев красовался перстень с оленьей головой. – Это намек на нашу фамилию
[12]. Ну как, мои верительные грамоты будут одобрены вашей светлостью?
Кэтрин рассмеялась. Ей нравилось находиться в обществе этого остроумного мужчины.
– Да вы, похоже, знатнее герцогини! И мы с вами тоже кузены, насколько я понимаю.
– Но, надеюсь, не слишком близкие, – пробормотал Дерем, и в его глазах сверкнули озорные искры.
– Ну и состояния у меня нет. – Кэтрин вздохнула. – Я тоже живу милостями миледи. Так, может, мы не такая уж плохая пара! И герцогиня одобрит наш союз.
– Нам не нужно ее одобрение, чтобы наслаждаться друг другом, – сказал он, опорожнил свой стакан и шаловливо глянул на Кэтрин.
– Не понимаю, о чем вы! – со смехом произнесла она, разгоряченная вином. – По-моему, вы для меня староваты. Мне всего семнадцать.
Дерем скривился и сказал:
– А мне всего двадцать девять. Борода еще не поседела!
Он отнес их пустые тарелки на стол, а вернувшись, достал из своей сумки лютню и тетрадь с балладами. Начал тихо играть – и играл хорошо. Это была песня, сочиненная самим королем: «Если б правила любовь!», за ней последовала другая, под названием «Adieu mes amour»
[13]. Как приятно было сидеть рядом с этим жизнерадостным человеком, который к тому же тебя развлекает! Музыка произвела свое действие и на остальных. Некоторые целовались, другие скрылись за занавесками или просто завалились на постели.
Дерем закончил играть и повернулся к Кэтрин:
– Вы будете моей amour, мистресс Кэтрин? – Его обаяние было столь велико, что она не колеблясь отдалась в его объятия, и он покрыл ее жаркими поцелуями.
Не успела Кэтрин опомниться, как они уже катались по кровати, не раздеваясь, в безумном порыве страсти.
– Будьте моей! – молил он.
– Нет! Слишком быстро, – возражала Кэтрин, противясь властному зову плоти. – Это будет неправильно.
– К чему ждать? Мы хотим друг друга? – Он жарко дышал ей в ухо.
– Я хочу узнать вас получше, – шепнула она.
Вместо ответа он взял ее руку, засунул себе под гульфик и с усмешкой проговорил:
– Теперь вы знаете меня лучше.
– Вы негодник, – проворчала Кэтрин, но руку не убрала, и вскоре ему уже не о чем больше было просить.
– Что вы со мной делаете? – стонал Дерем.
– То, чего вы хотели, – со смехом отвечала Кэтрин. – Не засыпайте. Другие джентльмены скоро будут уходить. Утром никого из вас здесь быть не должно.
Вокруг них уже начали шуршать одеждой собиравшиеся на выход мужчины.
Дерем сел, потом нагнулся и поцеловал Кэтрин:
– Можно мне прийти завтра?
Она кивнула:
– Мне бы этого хотелось.
Он потянулся за сумкой.
– Я буду здесь. О Кэтрин! Надеюсь, я могу вас так называть, раз мы теперь ближе познакомились?
– Да, конечно. – Она захихикала.
– Прошу вас, зовите меня Фрэнсис.
«Девушке следует быть стыдливой», – говорила себе Кэтрин, лежа в постели на следующее утро и вспоминая минувший вечер. Целомудрие похвально. Но что плохого в том, чтобы не упускать своего там, где его можно взять? Зачем отказывать себе в удовольствии, которое она может получить с Фрэнсисом Деремом? Нет, ей незачем сдерживать себя.
Была только одна проблема: Гарри. Нужно разорвать отношения с ним, и будь что будет. Нечестно и дальше держать беднягу в ложном убеждении, что она его любит.
– Я вижу, у вас новый поклонник, – сказала Мэри, когда они стояли рядом и умывались над тазами.
Кэтрин украдкой глянула на нее. Неужели она снова начнет мешаться не в свое дело?
– Мистер Дерем из хорошей семьи. Это не так уж плохо, учитывая, что у вас нет приданого.
– Он мне нравится, – призналась Кэтрин, радуясь, что Мэри не собирается препятствовать ее увлечению.
– И вы ему тоже нравитесь. Это всем видно.
– Он хочет сегодня ночью прийти снова. – Она помолчала. Гнев герцогини поутих, и Кэтрин не хотелось навлекать его на себя снова. – Мэри, вы возьмете ключ из спальни герцогини и принесете его мне? Вас она ни за что не заподозрит. Я притащу кое-какой еды с кухни, и мы скажем остальным, что у нас маленький банкет.
Мэри заговорщицки улыбнулась:
– Хорошо. Для меня это не внове.
– О, благодарю вас! – воскликнула Кэтрин и поцеловала ее.
Мэри слегка оторопела, но потом расплылась в улыбке.
– Не позволяйте ему слишком многого, – наставительно произнесла она.
– И не подумаю!
Кэтрин отвернулась, щеки у нее пылали: она вспомнила, что Гарри сказал о ней Мэри.
Около часа Кэтрин потратила на составление записки, которую Мэри должна была отнести Гарри. Она пыталась быть как можно более мягкой, но нужные слова подбирались с трудом.
«Вы были мне добрым другом, – написала Кэтрин, – но я думаю, лучше нам более не встречаться. У нас нет будущего, и то, что было между нами, прошло с моей стороны, и я думаю, с вашей тоже. Прощайте. Всего хорошего».
Она сложила листок, отдала его Мэри и стала ждать, когда разразится буря.
Вечером Малин шепнула Кэтрин, что мистер Мэнокс у привратницкой и требует встречи с ней.
– Привратник говорит, он в ужасном состоянии. О, Кэтрин, что ты наделала?
Сердце у Кэтрин упало.
– Ничего! – сердито бросила она и, собравшись с духом, быстро спустилась вниз. Гарри Кэтрин нашла рядом с домиком привратника, он взволнованно расхаживал взад-вперед.
– Что это значит? – Он сунул ей под нос скомканную записку.
– То, что там написано. Мне жаль, Гарри, но я больше не могу с вами видеться.
– Герцогиня узнала о наших встречах?
– Нет. – Кэтрин повесила голову. – Это мое решение.
– О Боже! – простонал Гарри. – Я люблю вас, Кэтрин! Пожалуйста, не делайте этого.
