– Эти перемены не пойдут на пользу девочке, – сказала Изабель, сворачивая из теста ватрушку, – но когда Говарды чего-то требуют, ничего не поделаешь. – В ее голосе звучали обида и возмущение. – Вы справитесь без меня несколько дней? Я поживу там какое-то время, удостоверюсь, что все в порядке, и тогда вернусь.
– Ты не останешься со мной?! – воскликнула Кэтрин.
– Думаю, я нужна здесь дяде Уильяму, – ответила Изабель, взглянув на старика в ожидании подтверждения. – Я вообще не уверена, что меня оставят хоть на какое-то время в Ламбете. Кэтрин, дорогая, не плачь! – Она вытерла руки о передник и обняла сестру. – Я буду приезжать к тебе. И обещаю, что уеду только тогда, когда буду уверена, что ты поладила с новой мачехой. – (Кэтрин тупо кивала, утратив всякую чувствительность.) – Нам, женщинам, всегда приходится делать то, что велено, – продолжила Изабель. – Брат до сих пор не нашел мне мужа, вот я и живу приживалкой. Я могла бы поехать в Стоквелл с сестрами Маргарет и Джойс и жить с Джоном, но предпочла остаться здесь, и мне повезло, что меня приняли с радостью. – Она улыбнулась дяде Уильяму. – Тебе, Кэтрин, тоже повезло. Отец заботится о тебе. Будь благодарна ему за это.
Дядя Уильям взял Кэтрин за руку:
– Сбегай за Томасом и Джоном. Я уверен, ты найдешь чем заняться с ними.
Кэтрин нашла мальчиков в гостиной: они играли в шахматы, но с готовностью прервали партию и достали бирюльки; так можно было играть втроем. Задача вынимать из кучки крохотные предметы, не задевая соседние, требовала концентрации внимания, и это помогло Кэтрин успокоиться, но внутри у нее вызрела решимость: если новая леди Эдмунд окажется великаншей-людоедкой, она сбежит из Ламбета, чего бы это ни стоило, и вернется сюда вместе с Изабель.
Дорога до Ламбета заняла три дня. Они ехали через Отфорд и Бромли, где останавливались в хороших гостиницах. И вскоре уже двигались по Черч-стрит к Темзе и отцовскому дому – тому, где Кэтрин родилась. Он находился напротив Ламбетского дворца, городской резиденции архиепископа Кентерберийского, и выглядел весьма скромным по сравнению с располагавшимся между Черч-стрит и Парадайз-стрит Норфолк-Хаусом – великолепным, побеленным особняком из кирпича и дерева, окруженным прекрасными садами с цветами и плодовыми деревьями, которые тянулись до самого берега реки. Дядя Кэтрин, могущественный герцог Норфолк, старший брат ее отца, жил здесь, когда ему нужно было находиться в городе. Он мог воспользоваться конным паромом
[7] архиепископа, чтобы перебраться через широкую Темзу, если хотел попасть в Йорк-Плейс, расположенный чуть выше по реке, или в парламент в Вестминстере, или дальше к северу, в самый Лондон.
Перед Ламбетским дворцом стояла церковь Святой Марии. Когда они проезжали мимо, у Кэтрин защемило сердце. Здесь погребена ее мать, в хладном склепе среди останков Говардов, предков своего мужа. Изабель сказала, что недавно над местом ее упокоения положили могильную плиту и они пойдут в церковь помолиться за душу усопшей, прежде чем она вернется в Оксон-Хоат. Кэтрин было неприятно думать о том, как мать лежит под землей; ей хотелось помнить ее живой – нежной, доброй и любящей.
Однако времени предаваться грусти не осталось, потому что они прибыли в дом лорда Эдмунда. У дверей ждал управляющий, готовый помочь им выйти из носилок; он велел грумам присмотреть за лошадьми и поставить носилки у конюшни. Кэтрин вступила в знакомый коридор, отделенный перегородкой от главного зала, и как раз в этот момент в самом зале, справа от нее появился отец. Под руку его держала очаровательная улыбчивая женщина с добрыми глазами и лицом, напоминавшим Мадонну из домашней церкви Оксон-Хоата.
– Кэтрин, Изабель, добро пожаловать! – приветствовал их отец. – Это Маргарет, моя жена. Кэтрин, сделай реверанс своей мачехе.
Она сделала, в ответ на это Маргарет подняла ее и расцеловала в обе щеки.
– Какое милое дитя, Эдмунд! Вы не говорили, что у вас есть такое сокровище.
Кэтрин глянула на Изабель, и та ободряюще кивнула ей, как будто говоря: все будет хорошо. После этого девочка осторожно вставила ладошку в протянутую мачехой руку.
– Позволь я отведу тебя наверх, дитя, – сказала Маргарет. – И помогу Изабель распаковать вещи.
Маргарет пошла, держа Кэтрин за руку, вверх по расположенной в углу винтовой лестнице и дальше по галерее в детскую.
– Ты должна вести себя тихо, – попутно наставляла мачеха. – Твоя сестричка Мэри спит после обеда.
Мэри! Кэтрин и не догадывалась, что ее сестра тоже будет здесь. Она думала, малышка живет где-то далеко, в Эппинг-Форест, если вообще о ней вспоминала, и сейчас не слишком обрадовалась. Однако когда Маргарет открыла дверь и Кэтрин увидела, что лежит на ее кровати, недовольство сменилось восторгом. Потому что ее ждало прекраснейшее зеленое бархатное платье, отделанное расшитой золотом каймой. Розовое отжило свой век: его дважды перешивали, растачивая, и надставляли контрастной по цвету лентой, чтобы увеличить длину, но скоро оно все равно станет мало. Но это – это было великолепно! В таком платье она будет чувствовать себя истинной дочерью Говардов, а не бедной родственницей. Кэтрин сразу потеплела к своей новой мачехе.
Рука Маргарет чувствовалась везде: от натертой до блеска мебели и белоснежного белья на постелях до летних цветов в вазах на каминных полках и отличной еды, поданной к столу. Был ли ламбетский дом таким во времена ее матери? Кэтрин не помнила.
– Ты счастливица. Господь послал тебе прекрасную мачеху! – сказала Изабель, придя наверх, чтобы поцеловать сестру на ночь. – Я довольна, что оставлю тебя в хороших руках.
Кэтрин посчитала себя еще более везучей, обнаружив, что кухонная кошка, гроза мышей, ждет котят, и, обнадеженная этим, стала приходить к убеждению, что, наверное, обретет счастье в отцовском доме. Она продолжала скучать по тете Маргарет, однако память о ней затуманилась новыми впечатлениями. Младшая сестренка Мэри, теперь уже двухлетняя, очаровала Кэтрин. Ей нравилось играть с малышкой и помогать няне ухаживать за ней. Маргарет и Изабель одобрительно смотрели на это.
Изабель не вернулась в Оксон-Хоат, как планировалось, поскольку дядя Уильям отправился погостить к кому-то из родственников Калпеперов и дом закрыли. Кэтрин была благодарна судьбе за каждый день, который могла уделить ей сестра. Однажды осенью отец побывал при дворе в Уайтхолле и вернулся в весьма приподнятом настроении. За ужином, к изумлению и огорчению Кэтрин, он сообщил, что сэр Эдвард Бейнтон, придворный, к которому очень милостив король, захотел жениться на Изабель. Сэр Эдвард обмолвился, что ищет себе супругу, и отец предложил ему руку своей приемной дочери, надеясь таким образом снискать расположение короля.
– Вы будете знатной леди, – сказал лорд Эдмунд, вставая и обнимая Изабель. – Сэр Эдвард владеет обширными землями и большим домом в Уилтшире и, по общему мнению, поднимется до высокого положения на королевской службе.
