– Вы раньше бывали на севере, сир? – спросила Екатерина.
– Нет. Там я для людей всего лишь имя. Ну ничего, скоро они познакомятся со мной поближе! И я с нетерпением жду встречи со своим племянником королем Яковом, чтобы скрепить узы дружбы между нами. Это поможет защитить мои северные границы от вторжений шотландцев. – Король повернулся к своим джентльменам. – Да, мы так продемонстрируем им мощь Англии, что они затрепещут от страха!
Придворные встретили это заявление одобрительными возгласами и стали хлопать один другого по спине.
– О, сир, я надеюсь, вы не подвергнете себя опасности, – с тревогой проговорила Екатерина. – Вы внушаете мне страх перед этой поездкой.
– Чепуха! – рявкнул Генрих, остальные мужчины засмеялись. – Я беру с собой столько вооруженных людей, что моя свита будет больше походить на военный лагерь, чем на двор. А вы, моя королева, можете ожидать теплого приема, потому что ваша семья хорошо известна на севере. Люди там не забыли, как ваш дедушка разбил шотландцев при Флоддене.
Это была правда, но Екатерина не сомневалась, что последним их воспоминанием о Говардах будет кровавая расправа дяди Норфолка с участниками Благодатного паломничества.
Екатерина пребывала в отличном настроении, вместе с дамами отбирая платья для поездки. Оно улетучилось, когда церемониймейстер принес ей запечатанный пакет. Она удивилась и расстроилась, увидев, что это послание от Фрэнсиса Дерема. Что он мог сказать ей теперь?
Удалившись в кабинет, она сломала печать и обнаружила вложенные в письмо десять фунтов золотом. Дерем обращался к ней с должной вежливостью и просил о милости. Не может ли она предложить ему должность при своем дворе?
Деньги, видимо, были взяткой. У Екатерины возникло такое же чувство, какое она испытала год назад, получив угрожающее письмо от Джоан Балмер. К счастью, та ей больше не писала, и Екатерина про себя молилась, чтобы так оставалось и дальше. Здесь не было ни скрытой угрозы, ни напоминаний об их общем прошлом, но отправка ей такой значительной суммы содержала в себе послание.
Она не хотела видеть рядом с собой Фрэнсиса. Он был живым воплощением всего, о чем она хотела забыть. Вряд ли можно рассчитывать, что он сохранит в тайне их историю. Королева не забыла, каким невоздержанным на язык был Дерем, когда выпьет. Чем дальше она сможет держать его от Генриха, тем лучше. Ей не хотелось, чтобы он наблюдал за ней, вожделел к ней, заводил речи о том, что она его жена… А вдруг он учует, что она неравнодушна к Тому? Жуткая мысль!
Нужно отказать ему. Что ей написать? Потом Екатерина вспомнила, что она королева и не обязана ничего отвечать. Она проигнорирует письмо и будет надеяться, что отправитель правильно поймет ее молчание.
Глава 26
1541 ГОД
Впервые Екатерина видела столько людей и лошадей одновременно. Говорили, что такой огромной королевской свиты страна не лицезрела с того момента, как Генрих встречался с французским королем на Поле золотой парчи двадцать один год назад, когда она еще не родилась.
– Тут пять тысяч лошадей и тысяча солдат, – сказал ей Генрих.
Они стояли на дворцовой лестнице и наблюдали развернувшуюся перед ними картину. Король был в костюме для верховой езды, и ему не терпелось тронуться в путь. Его сопровождал весь двор – невероятное множество людей. Те, кому не найдется места в домах, где остановятся Генрих, Екатерина и Мария, будут ночевать в походных шатрах. Принц Эдуард, конечно, никуда не поехал. Король сильно беспокоился о его здоровье и безопасности. В Лондоне заниматься делами государства остались архиепископ Кранмер, лорд-канцлер Одли, граф Хартфорд и сэр Ральф Сэдлер.
– Более опасной кучки еретиков и представить невозможно, – прорычал в ухо племянницы Норфолк, глядя, как те совещаются с королем. – Нам повезет, если к моменту нашего возвращения Англия не станет протестантской.
– Дядя, вы слишком беспокоитесь, – укорила его Екатерина. – Король не назначил бы их, если бы не питал к ним доверия.
– Кромвелю он тоже доверял, – напомнил ей герцог.
– Да, и со временем пожалел об этом.
– Не дай Бог ему пожалеть о том, что он наделил властью эту компанию! – недовольно пропыхтел Норфолк.
Король как будто был готов к отъезду. Увидев, что он направился к своему коню, Екатерина поспешила присоединиться к супругу. Вокруг все садились на лошадей, прощались, выкрикивали последние распоряжения. Сидя в седле, Генрих подал сигнал. Зазвучали трубы, и они с Екатериной бок о бок двинулись вперед во главе огромной свиты – пять тысяч человек, так сказал ей Генрих.
Он с досадой поглядывал на небо:
– Как-то не по сезону холодно для конца июня. Надеюсь, дождя не будет. Нам нужно проехать несколько миль, прежде чем мы найдем укрытие.
Екатерина тоже на это надеялась. Жаль будет, если ее зеленый бархатный костюм для верховой езды пострадает от сырости.
Первые несколько дней дождь не шел. Они ехали на север, останавливались в Хатфилде, Данстейбле и Эмптхилле по дороге в Графтон, попутно охотились, в том числе с соколами. В каждом городе люди собирались толпами поглазеть на них. Генрих ехал впереди на своем могучем коне в сопровождении главных лордов, которые выстраивались парами, а следом за ними скакали шесть или восемь десятков лучников с натянутыми луками. Екатерина, леди Мария и остальные дамы держались позади. Улицы были ярко украшены, произносились речи, устраивались приемы и банкеты. Генрих завоевывал сердца, напуская на подданных свои неотразимые чары и давая доступ к себе всем, кто искал его справедливого суда.
Екатерина изумлялась, как хорошо было продумано перемещение такого огромного количества людей. Различные службы королевского двора снабжали путников горами провизии, которая дополнялась дичью и рыбой, добытой охотничьими партиями и приготовленной на полевых кухнях.
После довольно быстрого начала продвижение замедлилось. Как и боялся Генрих, им помешали дожди, сопровождавшиеся штормовым ветром. Дороги, ведущие на север, залило, и повозки с багажом пробирались по ним с большим трудом. Каждый день все промокали до нитки, и вскоре Екатерина перестала беспокоиться о том, как выглядит ее одежда. С этим ничего нельзя было поделать. Каждую ночь она так мерзла, что приходилось зажигать огонь в ее комнатах – и это в июле!
– Я рассчитывал к этому времени быть в Линкольне, – ворчал Генрих; они провели в дороге уже три недели. – Этот дождь никогда не прекратится. Грустно видеть уничтоженные посевы. – Он махнул рукой в сторону тянувшихся вдалеке полей.
В тот день у Екатерины начался сильный насморк. Пришлось провести еще одну ночь в королевском поместье Графтон, чтобы дать ей время оправиться. Фрейлины рассуждали, не отдаст ли король приказа поворачивать обратно, но Екатерина знала, что этого не будет. Этот тур по стране значил для Генриха слишком много. Но такими темпами им не добраться до Линкольна и к середине августа.
