Полгода Дада настаивала на этом визите. Но после того как людям Барра предоставили анализ ее экспертов, отношения с Кумб стали натянутыми. Сначала О’Лири был в Австралии, и с ним не удавалось связаться. Потом ни один из 59 вариантов дат приезда Дады ему не подходил. На подготовку к визиту гостей уйдет 20 тысяч фунтов стерлингов и пять недель. Аппарат 7700 сломался.
Но настал день, когда она все-таки приехала вместе со своими молекулярными детективами, и их проводили к задней части здания. Лаборатория О’Лири была яркой и современной, с большим количеством оборудования и плакатами, прикрепленными к стенам. Над дверями в боковые комнаты посетители заметили надписи и начали перешептываться с адвокатом. Над одной было написано «Плазмидная комната», а над второй – «Установка для ПЦР». Первая надпись означает, что в комнате готовился материал для положительного контроля, а вторая – комнату для самой амплификации.
«Двери этих боковых комнат были одинарными и открывались в одну сторону, – объясняла Дада в отчете, поданном в Королевский суд в Лондоне. – Я не видела ни места, ни приспособлений для смены халата и/или обуви».
К счастью, Барр сам прилетел в Дублин с визитом. Он принес фотоаппарат, который предложил посетителям. Но О’Лири не разрешил делать никаких фотографий, как и раскрывать какие-либо конфеденциальные данные клиентов.
Вскоре стало ясно, что потребуется юридическое вмешательство. И фармацевтические компании могли себе это позволить. Спустя несколько недель лондонский судья обратился в суд Дублина с требованием заставить патоморфолога подчиниться. Этот человек, который хвастался в Вашингтоне своими «независимыми» достижениями стал необычайно скрытным в вопросах, потенциально критичных для безопасности миллионов детей.
Тем не менее тот визит в понедельник оказался продуктивным. Хотя посетители провели большую часть времени, ожидая в конференц-зале, Дада, Гивер, Барр и сотрудник О’Лири стали свидетелями того, как Бастин вытащил кролика из шляпы. Когда они столпились вокруг ноутбука, эксперт показал отчет об образце крови у ребенка без аутизма, включенного в контрольную группу из Уорвика. Заключение было отрицательным – никакого вируса кори. Отлично, если вы стремитесь доказать, что вакцина вызывает аутизм. Но Бастин также показал данные из другого запуска, который раскрыл О’Лири. Результат был получен от того же ребенка – из той же лунки, из той же пробирки – и оказался положительным.
Упс.
«Ричард Барр признал, что это важный научный вопрос», – сухо отметила Дада в своем заявлении.
Итак, вот еще одна аномалия, обнаруженная Бастином. К суду наберется еще парочка. «Они обнаруживали несоответствия, – сказал адвокат SmithKline Beecham судье в Лондоне несколько недель спустя. – Эти данные вызывают очень серьезные опасения».
Гивер, Бастин, Рима и Симмондс согласились, что многое было неправильным. Наряду с чрезмерным количеством циклов, что может приводить к ложноположительным срабатываниям – именно то, о чем меня предупреждал производитель, – материал в лаборатории был контаминирован. «Общее впечатление – неадекватный уход, небрежное соблюдение протоколов и отсутствие базового понимания процесса», – утверждает Бастин.
Они считали, что заражение могло произойти на любой стадии. Это могло случиться в Хэмпстеде, виноват мог быть даже Уэйкфилд, который лично доставил образцы в Дублин. Причиной могли стать сквозняки в плазмидной комнате. Может быть, дело в реагентах, грязных пальцах или пипетках. Рима рассказал, как в его собственной лаборатории следы РНК вируса эпидемического паротита (еще один парамиксовирус) оставались на скамейке в течение девять лет.
Однако в суде нас поджидал больший шок: отчеты об экспериментах, представленные в иске Барра, не соответствовали истинным результатам работы машины. Я не могу сказать наверняка, но если это так, то дело принимало серьезный оборот. Заявленные О’Лири выводы сыграли решающую роль в иске Барра. Они были стержнем программы BBC Panorama. Они же послужили основанием успеха Уэйкфилда в Конгрессе и стали поводом «Уэйкфилд-фестиваля» Шафера, импортировавшего панику в США. Результаты ирландца убедили бесчисленное количество родителей, что MMR – причина аутизма.
О’Лири был непоколебим: все в порядке, результаты его лаборатории не трещат по швам. Они подтверждают заявления таких родителей, как Мисс номер Два. В Кумбе не было загрязнения вирусом кори. «Соответствующие средства контроля за окружающей средой и лабораторными установками были соблюдены», – настаивал он в отчете. Результаты тестирования показали «ясно и недвусмысленно», что никакой контаминации не произошло. Более того, у него были средства для доказательства этих утверждений, как он объяснил законодателям Вашингтона. «Золотым стандартом» он назвал секвенирование ДНК: расшифровку всех цепочек A, G, C и T после амплификации. Это могло не просто подтвердить наличие вируса, но и «исключить» ложноположительные результаты, а именно окончательно идентифицировать штамм вируса кори: совпадает ли он со штаммом из вакцины или нет.
Рима, ученый, прочитала вашингтонскую речь О’Лири. Так что команда Дады не могла сказать, что их не предупреждали. Патоморфолог представил комитету Бертона свое оборудование: капиллярный секвенатор ABI Prism 310 (94 килограмма). Он считывал нуклеотиды один за одним. И эта технология, вместе с 7700, не только помогала ловить серийных убийц по пятну от слюны или пряди волос. Это было то, что Уэйкфилд пообещал Совету по юридической помощи летом 1996 года. Секвенирование с учетом специфики штамма было ключевым элементом исследования, которое он должен бы выполнить по контракту еще более семи лет назад.
Но О’Лири его не выполнял. Секвенирование не было проведено, как я позже обнаружил в документах из иска. Точно так же, как Уэйкфилд отказался провести проверку по «золотому стандарту», ирландец регистрировал одни и те же фразы.
Для образцов 13-летнего мальчика с аутизмом:
«Отрицается необходимость секвенирования».
Для материала второго мальчика 15 лет:
«Секвенирование не требуется».
И, конечно же, для Ребенка номер Два, сигнального случая:
«Отрицается необходимость секвенирования».
В отношении этих детей утверждалось, что вирус вакцины MMR был главным виновником их аутизма. Но врачи и ученые, способные снять отпечатки пальцев подозреваемого – и таким образом, возможно, спасти человечество от катастрофы, – решили не делать этого.
20. Спойлер
Главный редактор The Lancet Ричард Хортон уставился на меня так, будто кто-то из нас испортил воздух, и он боялся, что я заподозрю именно его. По мере того как я излагал первые результаты своих расследований, его лицо каменело, глаза все сужались, а губы растягивались. За все восемь лет, в течение которых он возглавлял второй в мире общемедицинский журнал, его самым смелым ходом было опубликовать статью доктора без пациентов. Но вот я, газетный репортер, доказываю ему, что это было ошибкой.
