Точно так же и Уэйкфилд. Ему причиталась почасовая оплата за поиск «синдрома» для иска Барра. Если он ничего не найдет, его щедрые личные гонорары прекратятся. Он подал заявку на два патента монокомпонентной прививки от кори. Вместе с Паундером он уже объявил миру в Pulse доказательства, которые «подтверждают наши подозрения».
Марч сказал, что дебаты по поводу биопсии вели патологи Дэвис и Диллон, которые, должно быть, знали, что их специалисты несогласны. Незначительное увеличение количества воспалительных клеток, как отмечалось то тут, то там в заключениях Дэвис и в оценочных листах Диллона, было нормальным явлением в здоровом кишечнике и не должно было рассматриваться как колит.
«Распространенной ошибкой является диагностика легкой формы хронического неспецифического колита в биоптате нормальной толстой кишки из-за популяции мононуклеарных клеток в обычной строме», – объясняет, например, знаковое руководство того периода, опубликованное в ноябре 1989 года в American Journal of Surgical Pathology. И я собрал небольшую пачку статей, в которых говорится то же самое.
«Как правило, диагноз не следует ставить, если нет доказательств повреждения эпителия толстой кишки».
Тем не менее Дэвис взяла на себя ответственность за авторство, и Марч сказал группе, что заключения были точными.
– Все патоморфологи, присутствовавшие при просмотре слайдов, – сказал он, – согласились с тем, что формулировка была разумной.
Так что, да, их имена появились в статье The Lancet, медицинском журнале номер два в мире.
25. Мы можем доказать
Поскольку явление, которое Уэйкфилд позже назвал «войной» с вакцинами, распространилось из Великобритании в США, я стал получать приглашения выступить там с докладами. Итак, мои выходные начали проходить в PowerPoint (средство создания презентации от Microsoft). Практически сразу я решил использовать такое оформление, чтобы слайды не были похожи на лекцию: оранжевый и желтый текст на сплошном черном фоне с элементами азартных игр. В левом нижнем углу был изображен веер карт, рука держала пять тузов, два из них – пиковые. И серия фотографий Уэйкфилда с его аудиторией, с матерями, число которых неуклонно росло.
Одна… четыре… пять… девять… Потом сотни, тысячи.
Вначале мой вклад в эту историю был достаточно скромным, что, вероятно, было и к лучшему. Секретная юридическая сделка Уэйкфилда, деньги, которые он получал по почасовой ставке, запатентованные им вакцины и диагностические тесты, те факты, что его собственная лаборатория не смогла найти геномы вируса кори и что он отказался выполнить проверку исследования по «золотому стандарту» – все это было слишком утомительным для сорокаминутной презентации и больше походило на перечень претензий, чем на сенсацию под заголовком «Мы можем доказать».
Но все изменилось в воскресенье, 8 февраля 2009 года, через пять лет после моего первого знакомства с делом MMR. Слушание на Euston Road было временно отложено. И Уэйкфилд вернулся на первые страницы изданий.
Я прибыл в аэропорт Хитроу, зарегистрировался на свой утренний рейс в Детройт, штат Мичиган. В зале ожидания взял последний выпуск нашей газеты. Терминал 5 вокруг меня был почти безлюден. Я просмотрел пару абзацев.
«Доктор MMR мухлевал с данными об аутизме».
Время пришло. Мы, наверное, слишком долго ждали. Но мы должны были убедиться, что все сделали правильно.
«Как показало исследование Sunday Times, врач, который высказывал опасения по поводу безопасности вакцины MMR для детей, изменял и неверно представлял данные в своем исследовании, создав видимость возможной связи прививки с аутизмом.
Конфиденциальные медицинские документы и интервью со свидетелями показали, что Эндрю Уэйкфилд манипулировал результатами обследования пациентов, чтобы вызвать настороженность относительно тройной вакцины MMR. Он хотел связать вакцину от кори, эпидемического паротита и краснухи с патологией».
Мне не нравился термин «патология», но заголовок был придуман коллективными усилиями. Я стал перелистывать страницы, пока не дошел до разворота на страницах 6 и 7: три тысячи слов плюс две колонки дополнительной информации. Белыми прописными буквами, жирным шрифтом, на серой фоновой полосе в верхней части обеих страниц заголовок гласил:
СКРЫТЫЕ ЗАПИСИ ПОЗВОЛИЛИ РАСКРЫТЬ ИСТИНУ ОБ MMR
Затем моя фотография и вступительная строка:
«Расследование Sunday Times показало, что за десятилетними опасениями по поводу вакцинации стояли подправленные данные».
Аккуратно.
Слева направо шли три цветные картинки: плачущий после укола ребенок, актеры Дженни Маккарти и ее тогдашний бойфренд Джим Керри в футболках с надписью Green Our Vaccines, и ухмыляющийся Уэйкфилд перед слушанием.
«Ключевые даты кризиса», – гласила одна колонка. «Как страх привел к возвращению кори», – начиналась вторая.
Я предвидел такой поворот. Я взял у Мисс номер Два интервью, о котором еще не сообщил. У меня была стопка плохо отредактированных отчетов из базы данных пилотных исследований. Я получил заключения экспертов по иску Ричарда Барра. Еще были стенограммы слушаний и бесчисленное количество других документов, полученных в соответствии с Законом о свободе информации. И, согласно постановлению суда, в офисе моего адвоката я прочитал записи о детях. В тот день Уэйкфилд отказался от иска о клевете.
Некоторые из этих материалов были официально опечатаны. И в доказательствах все еще оставались пробелы. Мелодия была очевидна, но я все еще не мог ее сыграть, будто у моего фортепиано не хватало пары клавиш. Однако на помощь пришел австралийский профессор. Он изменил показания Генеральному медицинскому совету и начал утверждать, что все анализы были чистой заботой о пациентах. Его юристы – и все вокруг прямоугольника столов – просматривали снова и снова, иногда по дюжине раз, каждую заметку из папок в картонных коробках. Секретные документы были доступны мне даже дольше, чем нужно.
Сидя у двери, заполняя блокнот за блокнотом, я слушал не только о том, что норма расценивалась в статье как воспалительное заболевание кишечника. Я узнал про детей с регрессивным аутизмом, у которых на самом деле не было этого диагноза. Всплыли случаи, когда пациентам приписывали первые симптомы в течение нескольких дней после вакцинации, а в истории болезни их не было на протяжении нескольких месяцев. И, наконец, я услышал о детях, которые беспокоили врачей до того, как получили вакцину MMR.
Я не насчитал ни одного случая, когда мог бы согласовать настоящие документы и то, что было опубликовано. Это было ожидаемо, если учесть, что пациенты были выбраны из групп, выступающих против вакцинации, для проекта, которым руководили провинциальные юристы. Да, заголовок на нашей передовице был достаточно шокирующим, но подумайте сами – отдельные случаи в записях, историях, дневниках, осмотрах не совпадали с данными в исследовании. Вот что по-настоящему шокирует.
