Но все эти письма имели неприятные последствия. Никакая газета этого не напечатает. Полиция, конечно, тоже останется в стороне. Зато я увидел, что является фундаментом кампании против вакцин. Речь идет о манипулировании уязвимыми родителями, поскольку жалобы, написанные Миллером и одобренные Уэйкфилдом, были поданы (в неизменном виде) матерью Джоша Эдвардса, Хизер и другими на Euston Road.
27. Тщательно продуманное мошенничество
В день, когда карьера доктора без пациентов закончилась, он выглядел так, словно ему было безразлично. Оставив свое место на слушаниях в Лондоне пустовать, Уэйкфилд занял кресло в Нью-Йорке, в студии NBC Midtown. В 7:43 он согласился на шесть минут беседы с «лицом сегодняшнего шоу» Мэттом Лауэром, ведь там же не было адвоката со стороны обвинения или журналиста-расследователя, ищущего доказательства.
– Это может показаться странным вопросом, – начал Лауэр, как будто он расспрашивал старого друга о любимых хлопьях для завтрака, – но могу ли я по-прежнему называть вас «доктором»?
– Конечно, – ответил Уэйкфилд с усмешкой. – Они не могут отнять у меня медицинское образование.
Это был понедельник, 24 мая 2010 года. В Лондоне, где время ушло на пять часов вперед, председатель комиссии по слушаниям, Сурендра Кумар, завершал 217-й день расследования. Он зачитал вслух «определения» и «санкции» своей комиссии: увольнение эндоскописта, введенного в «заблуждение», Саймона Марча, и «удаление из медицинского реестра» Уэйкфилда и Уокера-Смита.
Списки доказанных преступлений становились все длиннее и длиннее. Среди прочего было обнаружено, что Уэйкфилд проводил исследования без этического одобрения, назначал детям без кишечных симптомов инвазивные процедуры и ввел в заблуждение Совет по юридической помощи (что его собственный адвокат назвал «мошенничеством»), расходуя деньги совсем не на то, на что он их получил.
– Комиссия глубоко обеспокоена тем, что доктор Уэйкфилд неоднократно нарушал фундаментальные принципы исследовательской медицины, – зачитал Кумар. – Мы пришли к выводу, что только эти действия уже можно считать серьезным профессиональным проступком.
Но это еще не все. Уэйкфилд не смог обеспечить «правдивость и точность» статьи в The Lancet. Он нечестно опубликовал «вводящее в заблуждение описание выборки пациентов», заявил, что дети поступают по «нормальной схеме», не раскрыл конфликт интересов в его финансировании Ричардом Барром и не указал, что запатентовал свою прививку от кори. Комиссия, по словам Кумара, сделала «выводы о нечестности в отношении написания научной статьи, имевшей серьезные последствия для общественного здравоохранения». И он согласился с тем, что реакция Уэйкфилда, «продолжающееся отсутствие понимания» ситуации с его стороны означает, что его медицинская лицензия должна быть отозвана.
Зрителям шоу Today ничего об этом не сказали. Лауэр задал еще один слишком легкий вопрос. Сидя лицом к своему гостю, в кресле из светлого дерева за полупрозрачным синим столиком (с несколькими цветами и книгами, расставленными сбоку), он включил отрывки из получасового шоу Dateline о ранней стадии моего расследования. Вот Уэйкфилд читает лекцию на конференции. Вот я в редакции Sunday Times.
ЛАУЭР: Посмотри мне в глаза и скажи честно: в то время, когда ты проводил свое исследование, был ли у тебя конфликт интересов?
УЭЙКФИЛД: Нет, конечно. Если бы он был, я бы его указал.
Этот ответ был нелепым. Но Лауэр – этакий американский дядюшка – решил перейти к другому вопросу. Я переслал в GMC полученную видеозапись, на которой Уэйкфилд восхитил матерей на лекции в Калифорнии тем, как он покупал кровь у детей (некоторым из которых было всего четыре года) на дне рождения своего старшего сына. В Dateline был показан фрагмент этого мероприятия, в котором, к смеху аудитории Уэйкфилда, он шутил о детях, которых тошнит, которые плачут и теряют сознание. Весело. Ха-ха. Вперед, Энди.
– Им заплатили за образцы? – спросил Лауэр.
– Они были вознаграждены, им не заплатили, – последовал ответ.
– Как они были вознаграждены?
– В конце вечеринки им дали пять фунтов.
– То есть все-таки заплатили?
– Ну, им не говорили заранее, не принуждали: «Сделай это, и мы дадим тебе деньги», – ответил Уэйкфилд. – Наоборот, в конце им сказали: «Вот награда за помощь». С этической точки зрения это совсем другое дело.
В Британии никогда не было рынка крови. Но Today обернуло ситуацию так, будто врач потерял лицензию только из-за этого странного отсутствия этики. Несмотря на то что Лауэр заявил, что его гость был признан «нечестным и безответственным», он продолжал оспаривать и тот, и другой факт. Уэйкфилд улыбался в кресле.
– В исследовании приняло участие двенадцать детей, – сказал Лауэр. – Я видел работы с участием сотен тысяч пациентов, и они не повторяют твои выводы. Итак, сегодня ты до сих пор считаешь, что существует возможная связь между этой конкретной вакциной – MMR – и аутизмом у детей?
Дуэль исследований? Специализация Уэйкфилда. Все, что ему когда-либо требовалось, – это разделить, что говорят они и что говорит он, и получить еще больше сторонников в этой войне.
– Не только я так считаю. Американское правительство признало существование этой связи, – ответил он, что категорически противоречило заявлениям правительства. – Несмотря на отрицание этого факта в кампаниях, которые они вели против меня и против родителей, они проигрывают дело за делом в судах по вакцинам.
Опять ложь. Ни одного случая ятрогенного аутизма не было признано. А что касается собственных взглядов Уэйкфилда, то он не мог сохранить их неизменными даже в течение суток. Говоря Америке одно, он сказал Британии другое, о чем в тот день сообщила пресса. «Я никогда не заявлял об этом и до сих пор не утверждаю, что MMR является причиной аутизма», – цитировали его газеты The Guardian и The Telegraph. Позже он сказал и BBC: «Я никогда не говорил, что вакцины вызывают аутизм».
Он держался уверенно, как кошка, прихлопывающая мух. Знал, что сможет справиться с любым телеведущим. Уэйкфилд говорил с экрана со своей клиентской базой, сбитыми с толку, расстроенными матерями, в которых он искал средства к существованию и смысл жизни с тех пор, как отказался повторить свое же исследование.
Но журналистика не проспала и слушаний на Euston Road. Измененные патогистологические заключения, диагнозы, анамнез детей, симптомы, начинающиеся до прививки или спустя несколько месяцев, секретный договор с Советом по юридической помощи, масса материалов из моих расследований: сделки, бизнес-схемы и прочее. И в апреле, в среду – его 18-й день в кресле для свидетелей, – я заметил, что у него кое-что вырвалось. Признание пришлось вытаскивать, прямо как коренной зуб без анестезии.
– Теперь я хочу задать следующий вопрос: попадали ли дети в Royal Free в первую очередь. По крайней мере, в большинстве случаев, потому что их родители или, в некоторых случаях, их врачи думали, что вакцина MMR могла нанести ущерб? – спросила адвокат обвинения, одетая в черное Салли Смит, королевский консультант.
