Его слова поражают меня в самое сердце.
В детстве первое, чему научил меня отец, была сдержанность. Даже молодые сильноруки могут убить, если не будут себя контролировать, поэтому я рано научилась держать себя в руках. Если бы не эта строгая опека, подозреваю, что дала бы Эшу пощечину. Тогда он лишился бы головы – или, по крайней мере, нескольких зубов.
Мне удается скрыть свою внезапную ярость за придворной маской.
– Между нами и вами есть разница, – выдавливаю я, повторяя его слова. – Я не ожидаю, что ты поймешь это или поймешь меня. – Затем я делаю вдох, пытаясь успокоиться и сдержать свои чувства. Я расскажу ему то, что ему нужно знать, чтобы мы оба выжили, а эта лодка осталась на плаву. – Орриан охотится со своими придворными друзьями. Они пьяницы, дураки, благородные идиоты, которые получают удовольствие, причиняя боль другим. У меня есть предположения, кого он взял с собой. Их любовь к охоте и пристрастие к выпивке – причины, по которым они еще живы.
Эш хмурится.
– Пока живы.
– Пока, – признаю я. Я провожу другой рукой по волосам, затем быстро заплетаю их в хвост. Лучше, чтобы они не мешались. Эш наблюдает за тем, как я двигаюсь, оценивая меня как угрозу, которой я являюсь. Я смотрю на него в ответ. – Ты действительно думаешь, что можешь оторваться от него?
Я пробыла на лодке недолго, но сомневаюсь, что она сможет обогнать принца даже на своей максимальной скорости. И в конце концов, мы на реке. Это серьезно нас ограничивает.
Несмотря на мои опасения, Эш, кажется, раздувается от гнева. Это его вотчина, и он хорошо ее знает.
– Я думаю, что такие люди, как он, в глубине души трусы, и он не будет преследовать тебя вне границ своего королевства.
– В другой ситуации я бы согласилась, – говорю я. – Но Орриан горд. А мой побег – серьезный удар по его гордости. Этого он не потерпит.
Черты лица Эша снова искажаются от какого-то раздражения. Он ворчит себе под нос.
– Легкая работа, легкая река.
Я поднимаю голову. Это похоже на молитву, что-то, что мог бы пробормотать перед битвой глупый Озёрный.
– Это что?
Он пожимает плечами.
– Просто кодекс, по которому мне нравится жить.
– Упс, – тихонько говорю я, хотя бы чтобы немного ослабить напряжение. Тщетно. Эш все так же стоит рядом со мной, напряженный, как свернутая пружина, готовая распрямиться. Я поворачиваюсь и снова прижимаюсь к лодке спиной.
Он повторяет мою позу, загораживая меня от членов команды, усердно работающих за нами.
– Зачем спасать мальчика? – внезапно спрашивает он. И его голос наконец соответствует его возрасту. Он говорит не как капитан, а как молодой человек, только-только вышедший из подросткового возраста. Неуверенный, озадаченный. Впервые в своей жизни оказавшийся без опоры. Без якоря или пути.
Я прикусываю губу.
«Зачем спасать мальчика».
И мне снова становится больно. Задал бы он этот вопрос Красному? Неужели он думает, что нам, Серебряным, настолько чужды милосердие и сострадание? Давали ли мы ему какие-либо основания так не думать?
– Ты тоже прыгнул, – наконец отвечаю я. – Зачем спасать мальчика?
Он краснеет, румянец заливает его щеки.
– Знаешь, – выдыхаю я, – ты ведь и правда мог меня бросить. Уверена, он не стал бы тратить много времени на погоню за Красной лодкой.
При этих словах он расслабляется. Не знаю почему. Но я вижу, что у него как будто гора спала с плеч.
– Наверное, – соглашается он. Затем, к моему удивлению, он толкает меня плечом. – К счастью, мои моральные принципы лучше твоих.
Глава 5
Эш
«Идиот. Идиот. Идиот. Идиот».
Я должен бросить ее в реку и покончить с этим. Оставить ее плескаться в воде и дожидаться, пока ее принц ее не поймает. Сделать так, чтобы к этому моменту ее и мою лодку и команду отделяло от нее максимальное расстояние. И почему-то я просто, черт возьми, не могу этого сделать. Риетт и Джилл продолжают смотреть на меня как на сумасшедшего. Губы Большого Иана растянуты в глупой ухмылке, даже шире, чем он сам. Все трое, вероятно, думают об одном и том же. Что я сражен адской Серебряной неприятностью и готов рискнуть жизнями каждого из нас, чтобы доставить ее в точку назначения.
При одной мысли об этом обвинении, пусть даже невысказанном, мне становится не по себе.
«Легкая работа, легкая река».
Что ж, это чертовски тяжелая работа на внезапно ставшей чертовски тяжелой реке.
Я решаю увеличить расстояние между нами настолько, насколько это возможно, оставляя ее наблюдать за кормой, пока я патрулирую нос. Я указываю на камни и случайные препятствия на течении гораздо чаще, чем следовало бы, особенно для Риетт и Джилла. Обоим хватает такта не обращать внимания на мою нервозность и позволить мне разбираться с ними в течение следующих нескольких поворотов.
Солнце опускается впереди нас, приближаясь к западному горизонту. Деревьев на берегу Свободных земель становится все больше, а поля Озёрного края, открытые и пустые, простираются на север. Течение под нами ускоряется. Каждая секунда кажется украденной, и каждый вдох – это вздох.
К утру мы должны быть у слияния рек, и там я оставлю ее навсегда. Я ни за что не повезу ее к Воротам, не стану этого делать, когда за моим кораблем охотится принц Озёрного края. Насколько я знаю, он может высушить русло реки, бросить нас на мели и забрать все, что ему заблагорассудится. Серебряные делали и вещи похуже. Я это знаю. Я видел это своими глазами. Мы для них не люди. Мы просто вещи, которые нужно использовать и выбросить.
Вот как она на нас смотрит. Вот почему она здесь. Она хочет использовать нас, чтобы спуститься вниз по реке.
«Так зачем спасать мальчика?»
Она прыгнула в реку, зная, что там ее ждет нимфа, готовая утопить ее или утащить. И все ради какого-то тихого рыжего паренька, букашки. Сына Красной служанки, и Серебряная принцесса прыгнула в воду, чтобы спасти его, зная, какие последствия это может для нее повлечь. Зная об опасности. Я не могу выбросить это из головы, не могу перестать думать, на какой риск она пошла и ради кого.
Я почти жалею, что она это сделала. Тогда мне было бы все равно, что с ней случится.
Я качаю головой.
«Это просто смешно».
Я высажу ее на пристани в месте слияния рек, когда откроются границы. Я дам ей шанс.
Шанс, которого она нам так и не дала.
На корме она держится спиной к килю, бдительная, как сторожевая башня. Если бы только я оставил ее толпиться на причале Огайюса, умоляя о проезде вместе с остальными крысами. Она была бы проблемой кого-то другого, а не моей.
