У него под глазами пролегли темные тени. Он измучен, переутомлен и, как и Джулиан, выглядит счастливым. Я чувствую ревнивое, импульсивное желание спросить почему.
Но он не смотрит на меня.
«И он не сказал мне ни слова».
Под столом Фарли в знак утешения сжимает мое запястье.
Я подпрыгиваю от прикосновения и от испуга чуть не запускаю в нее молнией.
– Спокойно, – говорит она, не шевеля губами.
Я бормочу извинения, но мои слова тонут в шуме отодвигаемых стульев: последняя делегация устраивается на своих местах.
Как и я, Кэл садится за стол в центре, рядом с Адой. Ему всегда нравилось быть на передовой.
Его бабушка и дядя следуют его примеру. Остальная часть делегации разделяется и рассаживается по обеим сторонам от них, Красные – рядом с Серебряными. Дворян я узнаю, простых людей – нет. Последние оглядывают комнату с открытым ртом. Дворян же впечатлить не так просто, и они делают все возможное, чтобы это показать.
Премьер-министр не возражает ни против одного проявления реакции, ни против второго.
Он просто хлопает в ладоши, подавая нам сигнал, и говорит:
– Ну что, начнем?
Глава 4
Кэл
«Не смотри на нее, не смотри, не смотри. Сосредоточься, сосредоточься, сосредоточься».
Я так завелся, что чуть не поджег свой стул. Даже моя бабушка, которая выдерживает высокие температуры лучше большинства людей, отстраняется, чтобы я не подпалил ее драгоценные шелка. Вряд ли она сможет раздобыть еще, по крайней мере, не так, как привыкла, когда была королевой.
Если остальная часть моей делегации и заметила мое беспокойство по поводу Мэры, им хватает такта молчать. Ада без колебаний продолжает, раскладывая перед собой свои бумаги. На них видны аккуратные, скрупулезные заметки, начиная от численности войск и заканчивая расстояниями между городами. Не то чтобы ей это было нужно. Вся информация уже есть у нее в голове. У меня такое чувство, что она просто не хочет никого расстраивать. В конце концов, ее способности встречаются нечасто, даже среди новокровок, и в значительной степени не изучены.
Дворяне немного поворчали, но было очевидно, что представлять нас на первом собрании стоит представлять именно Аде Уоллес. Она видела эту войну со многих сторон и прекрасно понимает все остальное. Не говоря уже о том, что она могла запомнить историю любой революции и реконструкции, которая попала бы ей в руки. Большинство из них, по ее словам, были ошибками, если не откровенными неудачами. Я содрогаюсь при мысли о том, что будет, если наша – не исключение.
– Приветствую почетные делегации Штатов Норты и Алой гвардии, – говорит премьер, склоняя голову перед обоими нашими столами. Он складывает руки перед собой, его поза открытая и приглашающая. Этот человек ничего не делает просто так. – Делегация Монфора и мое правительство благодарят вас за то, что вы проделали этот путь, чтобы присоединиться к нам.
– Долгий путь, – бормочет один из дворян Норты, но собравшиеся вежливо его игнорируют. Я пытаюсь подавить самый королевский порыв выгнать его из комнаты. Но больше у меня нет такой власти. Все присутствующие здесь равны, даже те, кто этого не заслуживает. Даже те, кто заслуживает большего, чем остальные.
Я сжимаю челюсти. Мне все еще сложно не смотреть на нее. У меня получается бросить взгляд на ее спрятанные под столом руки и перевести взгляд на Фарли. Смотреть на нее безопаснее. Она с решительным видом сидит рядом с Мэрой, полностью сосредоточившись на премьере. На ней застегнутая на все пуговицы ненавистная форма. На Мэре – нет. Она отказалась от жесткой алой формы ради пурпурного бархата. Этот цвет она носила, когда была известна как Мэриэна Титанос. Должно быть, одежду выбирала ее сестра, так как у Мэры нет особого вкуса или интереса к моде. Я представил, как Гиза ругает Мэру и уговаривает ее одеться соответствующе случаю – и чуть не расхохотался при этой мысли.
И покраснел, представив, как снимаю с нее эту куртку.
«Сосредоточься», – кричит мой разум, и вокруг меня разгорается жар.
– Можешь этого не делать? – Джулиан бормочет сквозь стиснутые зубы. Уголок его рта подергивается. Дядю явно забавляет происходящее.
– Прости, – бормочу я в ответ.
Один из генералов командования Алой гвардии отвечает Дэвидсону от имени своей делегации.
– Конечно, премьер, – громко говорит она. Я узнаю генерала Лебедь. Алая гвардия все еще настаивает на использовании кодовых имен, даже сейчас. – И мы благодарны вашей стране за то, что она приняла нас.
«Не то чтобы у них есть другие варианты, – думаю я. – У Алой гвардии есть территория, но нет собственного централизованного правительства, а Штаты Норты все еще восстанавливаются. И, конечно, проведение совещаний по вопросам демократии в бывшем королевском дворце может быть понято превратно. Замена одного короля на другого и все такое».
– Делегация Штатов Норты согласна, – говорит Ада, поднимая подбородок к премьер-министру.
Дядя Джулиан наклоняется к столу и начинает говорить:
– Мы рады быть здесь и воочию видеть, каким может быть бывшее Серебряное королевство.
Бабушка не слишком жалует, когда люди рассыпаются в любезностях. Она поджимает губы, но придерживает язык. Не могу сказать, что не согласен с ее нетерпением. Нам следует заняться делом, а не пускать пыль в глаза.
Премьер Дэвидсон неторопливо начинает собрание. Он указывает на бумаги, лежащие перед ним, и такие же стопки, лежащие на столах по всей комнате.
– У вас у всех должны быть свои повестки дня, как было согласовано во время наших предыдущих коммуникаций.
Я очень стараюсь не закатывать глаза. Я хорошо помню «предыдущие коммуникации» – в основном это было бесполезное позерство внутри альянса. Споры разгорались по любому поводу, от выбора времени до рассадки членов делегаций. На самом деле, единственным пунктом, с которым сразу согласились все, была необходимость отчитаться об итогах работы делегаций. И даже тут Алая гвардия встала в позу. На мой взгляд, они принимают все слишком близко к сердцу. Хотя я не могу винить их за нерешительность. Я не понаслышке знаю, каково быть преданным Серебряными. Но пытаясь скрыть как можно больше информации, они только больше все усложняют.
– Не желает ли делегация Алой гвардии выступить первой? – говорит Дэвидсон, протягивая руку к их столику. Его губы изгибаются в загадочной улыбке. – Что вы можете сказать о своих успехах на востоке?
Фарли наклоняется вперед, ее лицо напряжено. Она тоже раздражена.
– Прогресс налицо, – говорит она, выступая от лица Гвардии. Других генералов, кажется, вполне устраивает ее отчет.
Все остальные же ждут нормального объяснения. Но Фарли откидывается на спинку стула, плотно сжав губы. Мэра рядом с ней прикусывает губу и опускает глаза. Она борется с желанием рассмеяться.
