«Фу, она чересчур наслаждается ситуацией».
– Отзывчивой – по какой причине? – выпаливаю я.
Она ухмыляется мне, поднимая одну серебристую бровь.
– Кто-кто, а ты-то точно должна знать, какие я даю замечательные советы, – кокетливо произносит она, снова поворачиваясь к комнате. Я чувствую очень знакомое желание плюнуть ей в лицо. Забывшись, я бросаю взгляд на Кэла, только чтобы обнаружить, что он уже смотрит на меня. Кажется, он так же раздражен, как и я. Несмотря на то, что минуту назад мы с ним обменивались колкостями, сейчас оба выдыхаем от злости.
– Я обратилась к ней как одна принцесса к другой, – говорит Эванжелина. – Я видела восход и падение моего королевства, рожденного войной и войной погубленного. Мой отец отказался адаптировать нашу страну и никогда бы не предпринял тех усилий, которые офицер Калор предпринимает сейчас со своим бывшим королевством.
– Королевством, которое потерял еще до того, как он согласился на наши условия, – почти рычит Фарли.
Кэл сжимает челюсть, не сводя взгляд с лежащих перед ним бумаг.
Под столом я кладу руку ей на запястье.
– Полегче, – бормочу я себе под нос. Кэлу и так пришлось через многое пройти. Ему и так от нас досталось. Нет смысла усугублять его положение.
Но Эванжелина уступает Фарли, протягивая руку.
– Вот именно. Он тоже не смог приспособиться и из-за этого потерял свою корону. Я сказала Айрис, что она может избежать той же участи.
Генерал Лебедь, невозмутимая, как и всегда, щурится, глядя на бывшую принцессу.
– У вас нет ни права, ни власти давать ей какие-либо обещания. Премьер, держите своих людей в узде.
Я ожидаю, что Эванжелина оборвет генерала за ее резкие высказывания. К моему удивлению, она отмахивается от нее. Горы явно пошли ей на пользу.
– Я не делала ничего подобного.
– Ты сказала ей, что она может согнуться, пока ее не сломали, – задумчиво протягивает Кэл.
Ее ехидная улыбка становится холодной, горькой.
– Да, именно это я и сделала.
Я начинаю понимать, в чем был смысл плана Эванжелины, и аккуратно озвучиваю свои мысли.
– Ты сказала ей сделать Красных равных Серебряным, чтобы все подданные короны Озёрного края были равны, – бормочу я. В этом есть логика, но также это опасно – и может привести к поражению.
– С представителями в правительстве – для пущей верности, – говорит она, кивая мне. – Ничего не могу сказать про ее мать, но Айрис кажется восприимчивой. Она видела, что происходит в Штатах Норты. Если изменений в Озёрном краю не избежать, наверняка ей бы хотелось, чтобы они были постепенными, а не стремительными.
Кэл качает головой и сводит темные брови.
– С чего бы ей вообще об этом задумываться? Озёрный край силен, намного сильнее Штатов.
– Да, но их силы не смогут перевесить силы этого союза, или, по крайней мере, знают, что им будет очень трудно победить в этой битве. – Она оглядывает комнату, словно удивляясь тому, сколько нас, какая у нас сила и могущество. – И, разумеется, их силы не перевесят их Красных. Их там миллионы. Когда-нибудь этот фитиль загорится, и они тоже потеряют свою страну. – Ее взгляд останавливается на Алой гвардии. Генералы смотрят на нее в ответ, и я пытаюсь представить, что видит Эванжелина. Для одних они террористы, для других – борцы за свободу. Мятежники и революционеры с реальными шансами на победу. Отчаявшиеся люди, готовые сделать ради дела. – Продолжать сражаться с нами – это риск, реальный риск. И Айрис достаточно проницательна, чтобы это понимать.
– Или она просто водит тебя за нос. – На этот раз Фарли держит себя в руках, ее голос размеренный и ровный. Под столом она сжимает руки в кулаки. – Убаюкивает нас ложным чувством безопасности и готовится к очередной атаке. Наши солдаты сражаются не на жизнь, а на смерть вдоль речных границ и на севере. Если у их принцессы и есть какие-то сомнения, она, конечно, этого не показывает.
– Я и не ожидаю, что вы станете доверять Серебряной, генерал, – медленно говорит Эванжелина, и на этот раз в ее голосе не слышно знакомых ехидных ноток. – Полагаю, вы никогда не сможете довериться кому-то из нас. Но, по крайней мере, вы можете довериться нашим способностям к выживанию. Большинство из нас очень хорошо умеет это делать.
И вот так просто ее голос становится прежним, понимает она это или нет. И мне кажется, что вокруг моего горла сомкнулись челюсти.
«Большинство из нас».
С тех пор, как все это началось, погибло много Серебряных. Ее отец, отец Кэла – и Мэйвен тоже. Один взгляд на Кэла говорит мне, что я не одна.
Он пытается забыть так же, как и я.
И так же, как у меня, у него это не получается.
«Так вот почему он ничего не сказал?»
Я – много вещей, много людей. И также я убила Мэйвена Калора. Об этом ли он думает, когда смотрит на меня? Видит ли он своего брата, его открытые, мертвые глаза? Видит ли он меня с серебряной кровью на руках?
Есть только один способ узнать.
Неважно, как сильно это меня пугает, неважно, какую боль может причинить. Я должна с ним поговорить. И должна сделать это как можно скорее.
Из-за того, что Кэл так быстро сбил нас с курса, делегации полностью отказываются обсуждать намеченную повестку дня и следующие два часа проводят, препираясь из-за каждого поднимаемого на собрании вопроса. Я могла это предвидеть: что он захочет как можно скорее погрузиться в обсуждения – и довести всех до белого каления. И вскоре мы плавно переходим от одной темы к другой.
«Если военных Норты нужно будет кормить, кому придется жить на рационках? Как рассчитать оплату труда фермеров? Чем можно торговать через речников? Что можно купить? Почему транспортные налоги так высоки?»
Большинство знакомых мне присутствующих в этой комнате – воины, мало разбирающиеся в экономике и снабжении. Джулиан и Ада в основном говорят от имени Штатов Норты, в то время как Дэвидсон, Радис и несколько министров его правительства работают во благо Монфора. Генерал Барабанщик, который координирует работу Алой гвардии с сетью Свистков, слишком долго говорил о маршрутах доставки и старых, но все еще использующихся тропах контрабандистов. Фарли на время съеживается в неудобной позе, хотя бы для того, чтобы не заснуть. Она вмешивается, когда может, как и Анабель. Последняя, думаю, делает все возможное, чтобы успокоить Серебряных Норты. В лучшем случае они нервничают, похоже, готовые сбежать из комнаты – и из альянса – при первых признаках нестабильности. Я в основном молчу. У меня нет никакого опыта в этой области.
Время идет. Прошло уже два часа, и я делаю глубокий вдох. Это был всего лишь краткий обзор. Предполагалось, что это будет самая легкая часть. Представляю, во что могут вылиться более краткие встречи, посвященные более конкретным вопросам.
