– Верно, но я несу наказание за свои преступления.
И ему сразу полегчает. Дело за малым: дойти до отделения полиции и заявить дежурному:
– Я убил десять человек, арестуйте меня.
Юра зааплодировал.
– Браво, Вилка, ты, в общем-то, точно описала человека со сдвигом. Но понимаешь, если таковой заявится в полицию и сообщит, что стал серийным убийцей, ему ответят:
– Тебе что, делать нечего? Вали отсюда, пока пятнадцать суток не получил. Нашелся, понимаешь, Чикатило!
– Верно, – согласилась я, – но ты меня не дослушал. Преступник тоже знает, что из отделения его могут выпереть или велят подождать самого главного следователя, но вместо него прибудут санитары со смирительной рубашкой. Очутиться в палате, где стены обиты матрасами, – страшно. Отправиться в полицию – страшно. Подчиняться голосу в голове – страшно. Кому-то рассказать о том, что происходит, – невозможно. Пойти к священнику? Так он в Бога не верит, дорогу в храм не знает. Тупик. И вдруг в конце тоннеля сверкает тонкий луч света. В следующий раз, когда тот, кто шепчет в уши, погонит его на преступление, надо сделать так, чтобы тебя непременно поймали. Совершить глупость. Оставить улику. Покупать после исчезновения Кристины брючные ремни. Полицейские возьмут след, найдут меня, арестуют, и я наконец засну спокойно.
– Засну спокойно, – повторил Степан, – прямо в точку. Мне многие следователи рассказывали, что после задержания люди делятся на две категории. Те, кто совершил нечто пустяковое, например, кошелек подрезал, напился и с кем-то подрался, – вот они дергаются, нервничают. А те, на ком числится с десяток трупов, после отбоя валятся на шконки и спят как дети со счастливой улыбкой на устах. Все. Кончился ужас. Не надо больше бояться, что за тобой придут. Конец, можно отдыхать, не опасаясь голоса в голове. Думаешь, Кирилл приходил за ремнями, чтобы его поймали? Хотел остановиться, но не мог?
– Возможно, – согласилась я.
– У меня другое предположение, – возразил муж. – Кто-то просил Кирилла знакомиться с девушками.
– Потому что сам боялся к ним подойти? – спросила я. – Калинин не подросток. Вот тинейджер может обратиться к товарищу: «Позови Таню в кино, а я вроде случайно там с вами столкнусь. Ты убегай, скажи, что мать позвонила, домой велела идти, а я с ней останусь. Сам не хочу Таню приглашать, вдруг она мне откажет». Но взрослый мужчина так навряд ли поступит.
Юра засмеялся.
– Одна моя знакомая убеждена, что внутри каждого зрелого самца живет идиот-третьеклассник. Вопрос лишь в том, при каких обстоятельствах он активируется. Ее муж лет эдак сорока конкретно запретил сыну-восьмикласснику кататься на скейте по лестницам. Мальчишка не послушался, упал, сломал руку и вышел из больницы с гипсом. Папаша его отвел туда, где товарищи неудачника катаются, взял у кого-то доску и давай фортеля выкидывать. И по ступеням промчался, и по поручням, и еще черт-те что проделал, потом сыну сказал:
– Видал, как надо? Учись у лучших!
Вот что взрослого дядю на этот поступок толкнуло? В нем проснулся мальчишка-кретин.
Глава двадцать девятая
Степан встал и начал ходить по столовой.
– Почему Андрей решил помочь брату? Убийце, который лишь по случайности избежал расстрела и пожизненного заключения? Пустил преступника в свою семью? Купил ему квартиру в том же доме, где живет сам? Приобрел клинику? По какой причине младший Калинин не сомневался, что старший больше никого пальцем не тронет? Андрей не рассказал Минни правды, а сообщил ей историю про гомеопатию?
Юра, который только что азартно печатал что-то на своем ноутбуке, оторвался от увлекательного занятия.
– Яд двузуба в наших краях экзотическая редкость даже сейчас. Я копался в сети и нашел армию продавцов всякой отравы. Двузуба ни у кого не было. Кирилл считался учеником…
Речь эксперта прервал звонок в дверь. Я встала.
– Пойду посмотрю, кто там. Мы никого не ждем.
– Я пригласил кое-кого, – сказал Степан, – из-за этого человека мы собрались здесь, а не в офисе.
– Кого он позвал? – удивился Миша, когда Дмитриев вышел. – Вилка, ты в курсе?
– Понятия не имею, – ответила я и повернулась к Юре.
Тот развел руками.
– Не смотри на меня, сам теряюсь в догадках.
В столовую вернулся Степан, за ним вошел стройный мужчина.
– Кирилл! – подпрыгнула я.
– Я позвал господина Калинина, чтобы в приватной обстановке задать ему несколько вопросов, – заявил Степан.
– А я согласился, – сказал старший брат Андрея.
Я вспомнила о роли хозяйки дома.
– Чай, кофе?
– С удовольствием выпью эспрессо, – согласился новый участник беседы.
– Мне, пожалуйста, капучино, – попросил Юра.
– Чайку охота, со сгущенкой, – вздохнул Миша.
– Ты наливаешь ее в заварку, – скривился эксперт, – пакостно небось получается.
– На вкус и цвет товарищей нет, – заявила я, направляясь к чайнику и кофемашине. – Чашки вам маленькие, интеллигентные или как?
– Мне такую, чтобы туда полбанки сгущенки поместилось, – уточнил наш охотник в интернете.
– Наполни ему литровую бадью, – посоветовал Степан. – Где моя любимая кружка?
Кирилл молча наблюдал за нами, на его лице не было ни тени беспокойства.
В разгар обсуждения, кому из чего пить чай-кофе, мой муж повернулся к Кириллу и спросил:
– Андрей сразу стал вам посылки на зону отправлять? Или через какое-то время?
Калинин отреагировал спокойно.
– Он приехал на свидание неожиданно для меня. Я давно смирился с потерей свободы, даже нашел преимущества в своем новом положении. Ни о чем не надо заботиться. Еда, одежда – об этом думать нет необходимости. Работой я обеспечен, меня, учитывая образование, отдали в помощники Петру Петровичу, местному фельдшеру. Тот был еще тот специалист, путал аспирин с аскорбинкой. Лекарств никаких не было. В аптечке только анальгин. Дядя Петя, так его все звали, ломал таблетки пополам, раскладывал в разные банки, давал из одной склянки зэку, который пришел с жалобами, и объяснял:
– Это тебе от больного живота.
Потом доставал часть пилюли из другой банки.
– Держи, отличное средство от воспаления уха.
И ведь помогало. Беда случилась, когда жена начальника колонии раньше срока рожать начала. Меня посреди ночи разбудили, ничего не объяснили, в «газик» посадили, в поселок привезли, в дом завели, а там ждет Иван Ильич, перепуганный насмерть.
– Калинин, ты же врач с дипломом, помоги. Я собирался в понедельник жену в город к теще отправить. Не хотел, чтобы в нашем захолустье рожала. Как успеть ее до больницы доставить? Осень, дождь льет, бездорожье. А моя Любовь Сергеевна сегодня собралась от бремени разрешиться.
