И куда мне было деваться? Не собирался я становиться акушером-гинекологом, за плечами только два месяца практики в роддоме. Я напрягся, вспомнил и помог бабе. Она жива, а младенец не кричит. Делать-то что? Только руки при себе, ничего больше нет. И тут вспомнил я книгу Михаила Булгакова «Записки юного врача» Он оказался в той же ситуации, что и я. Но рядом была повитуха, та реанимировала младенца самым простым способом. Мне терять было нечего, уже сижу свой срок. Велел принести два таза с ледяной и горячей водой и давай новорожденного из одного в другой быстро перекидывать. Ребенок как закричит!
Кирилл улыбнулся.
– С той поры я стал любимцем начальника, Петра Петровича задвинули, меня сделали врачом. И пустили в библиотеку, где хранились старые книги, еще дореволюционные. Обед, ужин приносили от Ивана Ильича. Вся зона знала, что Калинин его младенца спас. А через пару километров была женская зона. И меня туда стали звать! Через пару лет я крутым акушером, гинекологом и венерологом стал, инструмент мне купили. И травами лечил. За воротами лес, поле, там все растет. Собирал, сушил, заваривал. Не только зэков, охранников, членов их семей, но и местных деревенских на ноги ставил. Аппендицит почти в полевых условиях удалял, флегмону вскрывал. Многостаночником стал.
– Кирилл Васильевич, не уходите от вопроса, – попросил Степан. – Зачем к вам младший брат приехал?
– Вызвали меня как-то раз к начальнику, – продолжал Калинин, – я решил, что кто-то опять из женского лагеря примчался. Взял акушерский баул, иду не тороплюсь, захожу в кабинет. А там за столом Иван Ильич и какой-то мужчина сидит лицом к нему, к двери спиной.
Пименов попросил:
– Кирилл Васильевич, побеседуйте с гостем. Я выйду.
Ну, думаю, небось аборт кому-то сделать надо. Посетитель обернулся! Андрей! Вот уж кого не ожидал увидеть, так это его! Брат ко мне подошел, заговорил:
– Ни отца, ни матери в живых уже нет. Родители не сомневались, что ты серийный убийца. А мне как-то не верится. Не мог ты людей жизни лишать.
Я ответил ему:
– Спасибо, Дрю, что до сих пор ко мне хорошо относишься.
Он заплакал.
– Меня никто так, кроме тебя, не называет, Дрю. Мы самые близкие друг другу люди. Я тебя отсюда вытащу.
Кирилл улыбнулся.
– Андрей такой был с детства, борец за правду и справедливость. Мне пришлось ему объяснить, что я сижу за дело. Убивал несчастных женщин. Не помню ничего, но раз у них на шеях были ремни, которые я покупал, то, наверное, отнимал у них жизнь именно я.
Дрю не успокоился.
– Я прочитал твое дело не один раз. Вот зачем ты за ремнями постоянно ходил? Я не сомневаюсь в твоей невиновности, но этот момент мне непонятен.
Калинин скрестил руки на груди.
– Я любил брата, тот тоже ко мне прекрасно относился, но у нас было мало общего. Я интроверт, Дрю необходима компания, музыка, веселье. Я тихий, он шумный. У меня всего один приятель, а у младшего весь институт – закадычные друзья. Я с книгой часами сидел, Андрюшу на месте полчаса удержать – трудная задача. Мы полярны. Нельзя сказать, кто лучше, кто хуже. Кролик и электролампочка. Кирилл и Андрюша. Долго мы с ним беседовали, он ночевать остался, и на следующий день еще продолжили.
Я подняла руку.
– Можно задать вопрос по ходу рассказа?
– Естественно, – согласился Калинин, – если знаю ответ, он ваш.
– Как вы объяснили брату покупку ремней? – тут же поинтересовалась я.
Кирилл сделал глоток из чашки.
– Навряд ли вы мне поверите.
– Расскажите, а там посмотрим, – попросил Степан.
Глава тридцатая
Калинин продолжил:
– Я уже упомянул, что у меня был единственный друг, мы с ним делали вид, что просто здороваемся. Почему? Валера Юдин – сын Олега Валерьевича, а тот был в контрах с нашим отцом, Василием Петровичем. Просто ненавидели они друг друга. Папа на Олега очень злился, считал прохиндеем, мошенником, обирателем больных, возмущался:
– К этому хлыщу с пустым кошельком не ходи, не поможет. И вечно он бабами окружен.
Я однажды возразил:
– Олег Валерьевич хороший врач, а женщины постоянно рядом, потому что он гинеколог, мужчин не лечит. Больные часто врачей благодарят. Ты тоже не с пустыми руками домой возвращаешься.
Что тут началось! Такой скандал разразился! Пожар тысяча восемьсот двенадцатого года, когда Москва сгорела, ерунда по сравнению с тем, что у нас тогда дома полыхало. Отец о мою голову блюдо с пирогом разбил. Между прочим, кузнецовского фарфора. Мама вечером в комнату ко мне вошла.
– Иди, извинись перед папой, он отошел, успокоился.
Я отказался. Ничего дурного я не совершил, сказал правду. Отец конверты с работы приносил. Ему можно, а Юдину нельзя? Это политика двойных стандартов.
Мама меня стала уговаривать, просить:
– Отец тебя любит, кормит, одевает, в институт пристроил.
Вот здорово! Значит, я сам ничего не значу? Еду на шее Василия Петровича? Решил: утром уйду из дома куда глаза глядят.
Рассказчик засмеялся.
– Дурачок я был тогда. В восемь утра вышел на кухню, увидел, что там папа завтракает, и кинулся в прихожую. Отец за мной, схватил меня, обнял:
– Прости старого дурака, наговорил тебе невесть чего. Юдин для меня как красная тряпка для быка. Вопросов не задавай, просто поверь, он мерзавец.
Кирилл допил кофе.
– Валере его отец то же самое сказал, когда тот сообщил, кого из ребят он хочет позвать на день рождения. Меня назвал. Олег заорал: «Калинина? Через мой труп». Вот мы и не афишировали, что дружим. Интересная история. Валера и я учились до третьего класса в одной школе, но тогда мы просто здоровались. Потом Юдин вдруг из Москвы уехал. Я не грустил, нет Валеры, и ладно. Почему его семья столицу покинула? Меня это никогда не интересовало. Потом на первом курсе я увидел в составе своей группы Юдина. Оказалось, что он недавно с родителями вернулся в столицу. И до четвертого курса Валера меня почти не замечал. А потом вдруг он со мной решил дружить. И стали мы неразлейвода. Один раз Юдин сказал:
– Я с девушкой познакомился, зовут ее Кристина, она работает продавщицей.
Я рассмеялся.
– Твой отец такую невесту не одобрит.
– Ага, – согласился Валера, – сам понимаю. Он всех, кто в торговле занят, называет шлюхами. Да и я не намерен на ней жениться. Так, несколько месяцев вместе проведем, и конец. Но, знаешь, она тут меня взбесила. Повел я Зиновьеву в кафе, она вырядилась, ну прямо …! Я попросил:
– Надень юбку подлиннее.
Кристина нагло так ответила:
– Еще чего! Сейчас мини в моде.
