— Не без участия люцефита, — хмыкнул я.
— Не без участия, — нехотя согласился шерхан. — Но это все частности. А вот что действительно важно… Это ведь и твою группу может коснуться. Поэтому ты должен знать, что проблемы Игроков нарастают с каждым днем. С одной стороны, мы продолжаем учиться, развивать способности, прокачивать грани и субталанты, с другой — энергетическая связь с Заповедником ухудшается, затраты на поддержание жизни возрастают. Чаще приходится питаться, чаще отдыхать в измерении. Тяжелее становится добывать старшие искры. Времени у нас меньше, чем ты думаешь. У вас — тоже. Мы как-то видели Игрока, который остался один и слишком поздно принял решение. Он выглядел сущей развалиной и едва двигался, мы не успели ему помочь. Прямо на наших глазах он рухнул на землю и его тело рассыпалось прахом. В десяти шагах от Маяка Стражей.
— Понятно. — Я уже почти не чувствовал левую руку, а чертов переход всё не возвращался, и почему-то мне уже было все равно. Двигаться совершенно не хотелось. — Другими словами, ухудшение самочувствия, когда мы будем уже мало на что способны, наступит задолго до сорокового дня. Запомню. Следующий вопрос. Почему Говорящая сказала, что судьба Стража — мало чем лучше смерти?
— Стать Стражем — это навсегда, — задумчиво обронил Верный. — Мы перестанем быть собой. Память Стражей меняется, таланты и грани специализируются исключительно для борьбы с тварями Пробоя. И точно также, как Заповедник разрушителен для новичков, любой другой мир будет разрушителен для Стражей. Они не могут покинуть Заповедник при всем желании. Да и желание такое вряд ли возникнет. Они уже не Игроки, а часть Системы. Ее инструменты. Крок? Что с тобой? Ты меня слушаешь?
— Что? Да. Слушаю, — я с трудом кивнул, усилием воли возвращая ускользающее внимание к разговору. — Со Стражами более-менее ясно. Но самого главного я так и не услышал — по чужому Флагу можно покинуть Заповедник, Верный? Да или нет? Именно поэтому вы со мной? Или это мои параноидальные фантазии, и цели у вас другие? Принимаю только прямой ответ.
— Можно, — усмехнулся шерхан. — С одним… интересным условием. Домой нам вернуться невозможно — если не найдет другую группу шерханов. Говорящая говорит — не найдем. Предчувствие. Но любой другой мир тоже подойдет, лишь бы не Заповедник. Проблема в том, что уйти можно только шестерым. Если вся ваша группа уцелеет к тому моменту, когда мы достигнем вашего Флага… То мы, шерханы, окажемся лишними.
Видимо, опасение на этот счет красноречиво отразилось на моем лице, и шерхану пришлось приподнять лапу в успокаивающем жесте:
— Не дергайся. Мы не претендуем на ваши места. Вернее, претендуем, но с оговорками. Занять чужое место можно лишь с добровольного согласия хозяев Флага.
— И «добровольного согласия» как раз может добиться Говорящая с ее Аспектом… — я почувствовал, как в душе против воли поднимается враждебность. — Каким, кстати, позволь уточнить?
— Нет! — решительно отмел мои подозрения Верный. — Она — мета. Аспект — имитатор. Нет смысла отрицать, что Говорящая способна сломать чужую волю, ты сам это видел. Но она не станет этого делать с союзниками. Не в её принципах. На Шерхе — нашем мире, ее род очень знатен, он известен высокими моральными устоями. Это не пустые слова, поверь. Важно другое. Благодаря своему Аспекту она больше нас знает о преобразовании тел и закреплении Ядра для дальнейшего сохранения. Поэтому план, которого мы решили придерживаться, исходит от нее. Проворный был против ее задумки, но ему пришлось подчиниться, так как другого способа все равно не будет.
— Ни черта не понимаю, — я устало вздохнул. — Что значит «закрепление Ядра»?
— Сейчас поймешь, — шерхан сдержанно усмехнулся. — Ты уже наверняка знаешь, что мелорн на первой Ступени не пускает в личное измерение других Игроков, как бы мы этого не желали. Это и защита от врагов, и проклятье для друзей.
Нет, я не знал, лишь подозревал. Теперь запомню. Запомню, что ничто, кроме моего измерения, не может меня спасти.
— Поэтому, когда мы достигнем твоего Флага, — продолжал шаман тем же многообещающим тоном, пристально наблюдая за моей реакцией, — то нам, шерханам, придется умереть.
— Что?! — как я не ожидал неких сногсшибающих откровений, все же невольно вскинулся. — Что значит — умереть?
— От твоих рук, или от рук друг друга, способ не важен, — пожал плечами Верный. — Когда это произойдет, ты и твои человеки перенесете наши тела в свои измерения, чтобы сохранить в свободной ячейке Хранилища. Слушай внимательно, Крок. Есть ряд дополнительных условий, необходимых для выполнения плана. Любой «перевозчик» сможет принять в свое измерение только одного неживого пассажира-Игрока, по-другому на первой Ступени нельзя. Также «перевозчик» должен к этому моменту получить шестой ранг. И самое важное условие, Крок — не вынимать наши Ядра из тел после гибели. Говорящая уже поработала над всеми нами, усилила связь Ядра с плотью, так что в Хранилище мы сможем храниться долго. Или до тех пор, пока не погибнет владелец измерения вместе с пассажиром. Когда попадете в свой мир, найдешь специалиста по реанимации. Мы возместим вам любые затраты. И уже начали это делать. Поможем собрать твою группу. Поможем всем подняться до шестого ранга. Если этого не хватит… что-нибудь придумаем после реанимации.
Все мои параноидальные мысли о мотивации кошек, все подозрения и тревоги, разлетелись как опавшие листья под резким и холодным порывом осеннего ветра. Признание Верного выбило меня из равновесия. Пробрало до дрожи. Хотя, это может быть просто озноб из-за ухудшения самочувствия? Вот и расклеился больше обычного?
Выходит, я не ошибался, считая кошек ходячими трупами, но даже не предполагал, что угадаю настолько! А намерение кошаков взвалить на мои плечи такую ответственность эмоционально нагрузило настолько, что я не знал, как на это реагировать. Растерялся. Доверить свои жизни мне, чужаку… так просто? Что же там такого Говорящая вычитала в моем разуме, если решила, что я этого достоин?! Или у них просто нет выхода, а даже призрачный шанс воскреснуть в чужом мире более привлекателен, чем неизбежность превращения в Стража? А потому сгодится любой более-менее подходящий Игрок, попавшийся под руку и готовый согласиться на предложенные условия?!
Но еще больше морально подломило осознание того, что я уже натворил.
Ведь получается, что товарища шерханов — Призрачного, когда я его нашел бездыханным в гнездовище моховиков, можно было спасти. Но я его убил. Не моховики. Убил, когда извлек его Ядро из тела, «пожалев» пропадающую искру. Вот почему до сих пор бесится Проворный, глядя на меня. То, что мне этот долг крови так и не выставлен — заслуга Говорящей. Она оказалась мудра и терпелива, и будущее для нее было важнее прошлого. Хотя это не отменяло боль от непредвиденной потери. Проклятье…
— Те двое из ваших, погибшие при Пробое, — слова с трудом выталкивались из перехваченного спазмом горла, воздуха вдруг стало не хватать. — Вы их… законсервировали?
— Не смогли, — с заметным сожалением покачал мохнатой головой Верный. — Люцефиты забрали их Ядра. Тела без них бесполезны. Крок? Что с тобой? Дыши! Дыши глубже и ровнее!
