— Так я не знал. — Банщик виновато опустил голову и проворчал. — Нет долга. Списал всё подчистую.
— Ступай, готовь баньку. Рассола принеси, башка раскалывается.
Мыться совсем не хочется, вернулось похмелье. В голове гудит, спину ломает, кости выкручивает. Во рту неприятный привкус вчерашнего, нет, сегодняшнего веселья. Прилёг я на лавку у баньки и задремал. Наверное, так бы и проспал до самого вечера. Не дали, пришёл Гунька. Я успел пожалеть, что велел позвать приятеля. Шумный он.
Уговорил меня Гунька попарится. Сказал — это поможет, и оказался прав. Спирающий дух пар, веники и умение Вохи хлестать без устали прогнали похмелье. Ломал меня банщик своими ручищами, охаживал вениками. Думал помру. Не дали, окатили холодной водой и выволокли из баньки, усадили на лавку, напоили рассолом. Полегчало, голова прояснилась. Набравшись наглости и помня щедрость пришлых, попросил Миньку сбегать в лавку Гундосого. Принесла хозяйка чистое бельё мне и приятелю.
Оделись во всё новое, сели к столу, там же у баньки. Минька накрыла стол. Посмотрели мы на закуски и переглянулись. Два пересушенных куска вяленого мяса, пяток клубней белой сомнительного вида, бочонок пасты. Из выпивки, два недолитых кувшина кислой.
— Вот те на? — Вымолвил Гринька, искоса поглядывает на Миньку. — И как это всё понимать?
— А как хочешь так и понимай. — Грубо ответила Минька, упёрла руки в бока встала стеной по ту сторону стола
— Ты чего? — Гунька глядит на Миньку, та на него. — Тебе что было велено? А ты что притащила?
— А что нашла, то и притащила.
— Где нашла, на помойке? — Гунька ткнул пальцем в клубень белой. Ковырнул ногтем кусок почерневшего, не первой свежести мяса. — Тащи жаренное с пылу с жару.
— А кто заплатит? — Хозяйка вытерла руки о свежий фартук и подалась вперёд. — Цены нынче взвинтили, колечки да серьги просят. У меня нет. Сам сходи и обменяй, я приготовлю.
— Не желаю с тобою говорить. Зови Воху. — Строго заявил Гунька и ещё строже добавил. — Клич хозяина.
— А нет его. Ушёл.
— Куда? — Гунька скривил кислую рожицу.
— Куда нужно, туда и ушёл.
— Тащи мясо, колбасу, соления. — Потребовал приятель, толкнул меня в плечо и заверил. — Притащит, никуда не денется.
— Ага, щас. — Минька кивнула, сунула руку под вырез, поправила грудь. — Уже бегу, аж упрела. — Объявила жена банщика и дунула на непослушный локон. Тот поднялся и вернулся на прежнее место, прикрыл глаз. — Своими девками командуй, а у меня сиди тихо. Ешь что даю. Не нравится, так я тебе. — Хозяйка поправила волосы и пригрозила кулаком. Гунька вскочил, ретировался за баньку и оттуда прокричал.
— Знаю я! Всё знаю. Как в кислую, бродилку льёшь. И о твоих похождениях, тоже наслышан. Расскажи мужу про сеновал, поведай как с Гундосым хороводы водишь? И про Кузяку, что с тобою за ягодой ходит, тоже расскажи. А может Карлуху позвать? Он-то тебе соврать не даст.
— Врёт недомерок. — Брякнула Минька и выпучила глаза.
Лицо пошло белыми пятнами, нос покраснел. — Не правда это. — Поникшим голосом оправдывается хозяйка. — Враньё, наговоры.
— Что, съела? — Заметно осмелев, напомнил о себе Гунька. — Поведай, сколько Карлухе за молчание кислой наливала?
— Враньё, наговоры. — Минька расплакалась, прикрыла фартуком лицо. — Врёт Коротун.
— Ёха-а-а! — Раздался возглас победителя, Гунька вернулся к столу. Пригладил рыжие волосы, плюхнулся на лавку и потребовал. — Накрывай стол, гулёна.
— Не дури. Хватит! — Пришлось рявкнуть, остепенить приятеля. Стало мне жалко Миньку. Много чего рассказывают о её похождениях. Разное люди болтают. Не моё это дело, как хочет, так и живёт.
— Ты чего? — Хлебнул Гунька кислой, скривился и отставил в сторону. — Тьфу, гадость. Ты что, отравить нас удумала? Что за дрянь притащила?
— Сейчас. — Вытирая фартуком глаза и нос, всхлипывая отозвалась Минька. — Принесу. Из личных запасов.
— Тащи. Проверим, что у тебя в запасах?! — Прокричал Гунька, заёрзал на лавке. — Вот и женись на такой. Стыда не оберёшься.
Поймав мой строгий взгляд, приятель запнулся. Поскрёб шею, виновато улыбнулся и принялся ковырять пальцем чёрные доски стола.
— А чего она? — Оправдывается Гунька. — По-людски попросили. — Приятель отодвинул тарелку с клубнями белой. — А если отравимся?
— Зачем женщину обидел?
— Переживёт.
— Дурак ты Гунька.
— А ты значит умный?
— Да пошёл ты. — Не хочу я спорить. Встал и поплёлся к навесу за вещами.
— Постой! — Окликнул приятель. — Дело имеется.
— Знаю я твои дела. Хороводить, да кислой упиваться, вот твоё дело. Пойду я, засиделся в Бочке.
— Не злись Бродяга. — Как-то виновато вымолвил Гунька. — Шёл к тебе, Михалыча встретил.
— И что?
— Ворота под замком. Не выпустят.
— Сбегу.
— И как ты это сделаешь? Дыры и норы если уже не заколотили, то заколачивают. Пришлые все лазейки перекрыли. Без моей помощи не выберешься, даже и не надейся. Присядь, потолкуем.
— О чём мне с тобою толковать?
— Всё о том же. — Гунька осмотрелся и поманил пальцем. — Придумал я, как нам драпануть. Уверен тебе это не понравится, но попробовать стоит. Не осталось других путей на свободу. Законопатили нас. У ворот пришлые с оружием, охраняют.
Пришла Минька с недолитыми кувшинами. Смела чистым полотенцем со стола вчерашние крошки, пообещала нажарить мяса. Прибралась на столе и ушла.
Толковали мы недолго, попивали кислую, Гунька вкратце обрисовал свой план. А план ещё тот. Не приходилось мне выбираться откуда-либо через отхожее место. Но другого выхода из Бочки не осталось. С оружием тоже вышел конфуз, под замком оно. Да и соваться в коморку Носатого не безопасно, поймают и свяжут. Об этом Гуньке поведал Михалыч. Продукты, патроны и новые винтовки Михалыч пообещал добыть. Вот только верить ему мне хочется всё меньше и меньше. Уж как-то гладко у него получалось. Туда не суйся, сюда не ходи. А тут вдруг, сам всем обеспечит, всё организует. Ну да ладно, дождёмся вечера и поглядим какой он организатор?
На том и порешили, уходим до сумерек. А сейчас, отдыхаем делаем вид что пьём, хороводим. Для правдивости, зовём девок громко веселимся и ждём Михалыча.
Глава 3
Как выбрались из нужника в Чёрный овраг помню смутно. Голова чумная, кишки наружу выворачивает. Знай я раньше через какие мучения нужно пройти, поискал бы другую лазейку. А пройти пришлось и немало. Это не сточная яма, а лабиринт какой-то. Тоннели, повороты, тупики, я и не догадывался что под Бочкой столько всего нарыто. Арочные стены из кирпича, стоки, колодцы, краны, вентиля, трубы, какая же это Бочка для керосина? Здесь всё как в подвалах под Тихим. Шли мы по колено в дерьме, уже через четверть часа я не понимал куда иду и зачем?
