Странный народец пришибленные, везде они лезут, землю копают, стены разбирают. Вот и до разбирались, хотели дыру в проходе расширить, вытащили из пролома с десяток кирпичей, а оно возьми и пол дома отвались. Искатели вроде меня на этих несчастных в большой обиде. Проход-то они расширили, даже больше чем нужно, но и лёжку что для многих служила укрытием на ночь, тоже обрушили. Засыпало её камнями, нет больше лёжки. Роют, копают, точно им трещин и ям в земле мало. Правильное им дали прозвище — пришибленные, вернее и не назовёшь.
Куда не глянь куски порушенной кладки, поломанные балки, остатки кровли. Впереди, метров на тридцать открытый участок, в этом месте только бегом, а не хочешь бегать ступай в обход. Напрямик конечно заманчиво, но вот беда ветер в спину. Дождик камни намочил, как бы ноги не сломать? Ботинки у меня не новые, но крепкие, шнуровка голень стягивает, в таких можно и побегать. Обувка в моём ремесле важная штука, чем выше голенище, тем больше шансов ноги сберечь. Пойду по прямой, путь хоть и трудный, но недолгий. В обход может и не так опасно, но тоже не сахар. Взбирайся с этажа на этаж, лазай перекошенными, обветшалыми лестничным маршами. Надо бы поспешить, темнеет, а я и пол пути не прошёл. Сумерки, для зверья начало охоты. До ближайшего схрона, почти квартал мрачных домов и сырых провалов. Не нужно мне в схрон, хочу в Бочке на ночлег остановится. Выпью кислой, в баньке попарюсь.
Под ногами битый камень над головой низкое, распухшее небо. Иду быстро, но осторожно. Дождик чуток поутих, да и ветер ослаб, везёт мне сегодня. Время сэкономлю и, если сильно постараюсь ноги сохраню. Хватаюсь руками за балку выбираюсь из ямы. Рюкзак за спиной мешает, да и винтовка не особо удобная штука для таких вот лазаний. Ну да ничего, раз два и уже на верху. У меня перчатки из шагреневой кожи, крепкие они хоть и старенькие, не раз выручали. Руки беречь нужно, оцарапаешь и не ходок в город. Распухнут, как стрелять и по этажам лазать? Ещё немного и я на месте. Вон из-за той горы кирпичей хорошо видно дорогу к казармам. Туда-то мне и нужно.
Не знаю, может, показалось, хотя нет. В чёрном проломе торцевой стены, на той стороне улицы кто-то маячил. Наблюдал, следил как я прыгаю по кирпичным глыбам. Ладно, поглядим кто это там такой любопытный? Пригнусь и уйду по яме. Если свой, искать не станет, сам покажется. А если чужой, дело дрянь. Время не на моей стороне, ночь близка. Я человек мирный, но и пропадать за так не собираюсь, винтовка всегда при мне.
— Тинь-тинь-тинь!!! — Зовут от пролома.
— Крык-крык!!! — Отвечаю я.
— Тинь-тинь!!!
— Крык!!! — Рычу и поднимаясь в полный рост.
— Чего застыл? Шевели копытами. — Торопит давнишний приятель Мишка Вольтанутый. — Вылезай, некогда мне. — Руки и лицо измазаны сажей. На голове вязаная шапочка грязно-зеленого цвета. Ботинки красные от кирпичной пыли, да и кожаная куртка что когда-то была чёрной, теперь серо-красная в мазутных пятнах. — Где тебя носит? Спешить нужно. — Ворчит Мишка, поглядывает на руины за моей спиной. — Принёс?
— Может и принёс. — Отвечаю почти шепотом, снимаю рюкзак. — А чего тебе нужно?
— Шутишь? — Мишка улыбается и глядит с прищуром. — Отдавай карту. Некогда мне.
— Так и я не гуляю. Хочу до темноты к Бочке выйти.
— Ты чего? — Мишка хмурится, моргает точно в глаз что-то попало. Нос у моего приятеля как клубень белой, губы узкие, глаза навыкате. Смешной он, особенно когда злится. Ходят желваки, один глаз дёргается, губы поджимает. Похож Мишка на зверька тумпика. Так и хочется брякнуть — не прячь губу тумпик, дыши ровно. — Чумазого не встречал? — Спросил Мишка и отвернулся. Не любит он, когда я его рассматриваю. Совсем плохо у человека с чувством юмора. — Чего зыришь? — Шипит Мишка, глядит на меня из-под бровей. — Встречался с Чумазым?
— А должен? — Спросил и подмигнул, хотел было брякнуть дежурную шутку про его нос, но решил промолчать. На взводе Мишка, злится.
— Ага, должен. — Ворчит приятель и оглядывается.
— Ну, извини, не знал. Это тебе. — Косица вяленного мяса перекочевала к Мишке.
— Не извиняйся. — Приятель понюхал подарок и сунул его за пазуху. Не умеет Мишка говорить спасибо. — Я пустой. — Как-то виновато выдохнул он. — Если что отыщу, отдам. Ты меня знаешь, в долгу не останусь.
— Не нужно. Это я так, дарю. Чего тебе наобещал прощелыга? Что за карта?
— Не скажу. — Мишка тяжело вздохнул и плюнул на камни. — Сотню патронов за неё отсыпал. Поймаю, убью гада.
— Ты толком объясни, что стряслось? За какие заслуги патроны раздаёшь? Может, и мне отсыплешь?
— Ага, щас. Всё брошу и отсыплю. — Мишка снял с плеча винтовку и полез в разбитое окошко. — Не ходи к реке. Вояки на нашем берегу ловушки на клычей поставили! — Переплетаясь с эхом шагов донеслось от развалин. — Кого из наших встретишь, предупреди! Ловушки возле брода на мелководье! Бывай!
— А чего на нашей-то? Им что, своей мало!? — Спросил, но ответа не дождался. Мишка пропал в черноте руин.
Вообще-то Мишка неплохой парень, но с причудами. Вот как сегодня, я с ним разговариваю, а его и след простыл. Ни тебе здрасте ни тебе до свидания. А всё потому, что он из пришибленных. У них, все чуток не в себе. Мы, полезные вещи собираем, а они не нужные побрякушки откапывают. Колечки, цепочки из жёлтого и белого металла, а ещё за цветными стекляшками большие охотники. Кому оно нужно такое добро? Жизнью рискуют под завалы лезут, на чердаки взбираются, в склепах роются.
Мы с Мишкой давние приятели, можно сказать с малолетства. Мальчишками на окраине города встретились, подрались, после чего и за дружились. Мишка рисковый парень, смелый. Он с Витькой Прожжённым на гнилое озеро ходил. Витёк после того похода умом тронулся. Наверное, смрадом надышался, а может и правда что-то страшное увидал. С тех пор ему разные чудища видятся. Живёт Витёк в лесу от людей прячется, совсем одичал в глуши. А Мишке хоть бы что, как был чудаковатым таким и остался. Как и раньше для меня из дальних мест ножи и ложки приносит. Он мне свои находки, а я ему свои, но чаще покушать приношу. Один раз, я ему горшок с цацками на развалинах отрыл. Мишка тогда, разве что не танцевал от счастья. Стекляшки в серьгах ему очень понравились. На радостях и расщедрился, с десяток кухонных ножей мне сразу отдал, через день полсотни вилок с ложками притащил.
Глупый Мишка, попади он к нам на рынок с таким-то товаром, еды набрал бы два мешка. Но я его понимаю, пришибленных в мой посёлок не пускают. Да если бы и пустили, вряд ли Мишка к нам пошёл. Бояться люди мусорщиков. А всё потому что у нас в каждом доме по идиоту, а где и по несколько. Пришлых на дух не переносят, а сами в другие поселения ходить боятся. Есть и такие кто за забор носа не высовывают, уже и позабыли, когда за частокол выбирались. Именно эти больше всех и голосят, во всём и вся вестников беды видят. Ветер от болот подул — жди напастей, гром шарахнул, молния блеснула — всё, конец света приближается. Соберутся на базарной площади падут ниц, поднимут к небу руки и воют. Да так громко и противно это делают, хоть уши затыкай. Те же пришибленные десятой дорогой наш посёлок обходят. Вот и получается, никто никому не доверяет и все всех боятся. Так и живём.
