— Да я не о том. В крови вся морда.
— В крови? — Скуластый потрогал щеку, но от этого она не стала чище, скорее наоборот, ещё больше измаралась. — Закончим. Пойду к реке по рыбу, там и умоюсь.
— Ты зачем мясо в стебельник заворачиваешь? — Спросил и указал пальцем на гору привядших листьев. — Эту траву только бородарь и ест. Гадкая она, вонючая.
— Сам ты вонючий. — Прорычал крукль. — Астихш, для живота помощник. Колики проходят, какаешь хорошо.
От моста донеслись крики напуганной птицы. Скуластый вскочил, оббежал костёр, встал с подветренной стороны и принялся громко втягивать носом воздух. Простоял он в такой позе довольно долго, вдыхает, выдыхает, слушает. Вернулся и взялся за работу. Заворачивает мясо в траву, укладывает домиком.
— От кого бежишь? — Полюбопытствовал я. — Кого боишься?
— Не бегу я. — Ответил Скуластый и снова посмотрел в сторону моста. — Врёшь.
— Ну, да. Вру. — Заговорил поникшим голосом.
— Расскажи. — Попросил я.
— Ладно. — Согласился людоед.
Больше смерти, Скуластый боится прях, это те маленькие человечки, что нас пленили на старом кладбище. Он до сих пор не верит, что их больше нет. Пробыл Скуластый в услужении пряхам больше двух лет. Как к ним попал не помнит. Говорит — голова сильно болела, рылись в ней, копались пряхи. Долго он страдал от этой боли, ничего не ел и не пил, а когда боль прошла делал всё то, что ему приказывали. Ловил людей, зверей, ходил к поселениям, смотрел, слушал.
Выходит, не только Кхала может читать мысли. Скуластый уверен, маленькие человечки тоже это делают. Мучают, задают один и тот же вопрос — где искать цханов — болотников? Зачем они им, он не знает. Ищут давно, но пока безрезультатно.
Рассказал Скуластый, что пряхи убивают всех, кто им мешает. Уничтожают целые поселения, убивают зверей. Он это сам видел и не раз. Страшная картина, даже на слух пробирает мороз по коже.
Небо резко чернеет, поднимается ветер. Люди или звери собираются в одном месте. Приходят отовсюду как не в себе. Когда все собрались, слышится глухой хлопок, округу накрывает прозрачный пузырь. Деревья, трава, дома, люди, зверье, всё растягивается, выгибается. Проходит немного времени, пузырь лопается. Всё то что было под ним, посечено, сломано, люди и животные мертвы.
Услыхал я об этом и сразу вспомнил шипарей, тех у которых мы лопатины вырезали. Деревья, кусты посечены, зверьё точно ломали их, всё сходится.
— Погоди. — Остановил Скуластого, и подбросил в костёр дровишек. Для жарки ползучей нужны угли, много углей. Так сказал крукль. Вот я подбрасываю палки. Скуластый заворачивает большие куски мяса в листья стебельника. Не знаю, что из этого получится, но я бы мясо в эту траву не положил. — А что за пузырь? Откуда он берётся?
— Не знаю. — Хмурый взгляд прояснился, Скуластый тяжело вздохнул. — Пряхи нам ничего не говорили, спрашивать я боялся. Они только и делают что приказывают. Щебечут по-своему, и всегда злые. За непослушание наказывают. У них, есть такие штуки, надевают их на руки. С виду перчатки, но что-то в них не так. Наденет, протянет руку и не касаясь твоего горла точно клещами сожмёт. Хрипишь, задыхаешься, пряхи смеются. Весело им. — Скуластый закончил с мясом, вытер о штаны руки и присел у костра. Раздвинул по сторонам горящие ветки и недолго поразмыслив выдохнул. — Вот что я заметил. Перед тем как появляется пузырь, небо воет. Один раз, увидел чёрную точку, летела она в нашу сторону.
— Летела? Только птицы умеют летать.
— Нет, птицы такими не бывают. Я думаю, эта летающая штука нас и переносила от места к месту.
— Вот ты на враки горазд. — Не поверил я, и чуть было не рассмеялся. Но посмотрел на крукля и моё веселье улетучилось как дым от костра. Скуластый опустил голову, ковыряет палкой угли.
— Ты чего?
— В дом на кладбище мы перебрались недавно. До этого, жили в пещере у солёного озера. Гадкое место, везде соль, одежда портится, ноги и руки разъедает.
— А где это? — Я даже и не слышал о таком озере. Подумал — вот бы мне туда, соль в наших краях в большом спросе. — Не знаю. — Уж как-то совсем грустно выдохнул людоед. — Мы засыпали, а просыпались совсем в другом месте.
— А почему на тебя рычал родич?
— Какой ещё родич? — Спросил крукль и упёр озадаченный взгляд мне в переносицу. — Нет у меня родичей. Один я.
— А как же те, на огороде? Они тоже крукли или ты этого не заметил?
— Ну, да. Крукли. — Согласился Скуластый. — Они из оседлых. А я. — Скуластый поскрёб затылок. — Кочевник.
— Так чего он рычал? Что оседлому в кочевнике не понравилось?
— Враждуем мы. Оседлые, сам видел какие огромные. Один на один с ними не выйдешь. Оседлые считают, мы их детишек крадём.
— А это не так?
— Откуда мне знать. — Скуластый пожал плечами. — Может и так.
— Понятно. — Кивнул и поворошил палкой угли. Дровишки успели перегореть, разгрёб угольки постучал палкой по своему ботинку и заметил. — Нет огня, всё прогорело.
— Ага. Прогорело. — Оживился людоед. — Разгребай ямки, я мясо положу. Поверх зелёной травой завалим. Дымком прокоптится, а как трава прогорит можно вытаскивать, готово мясо.
Глава 10
Костерок пыхтит ароматным дымком. Лёгкий ветерок треплет запах еды, несёт его в сторону спящих. Карлуха начал ворочаться, заходила ходуном трава плетуха. Убрал я с него одеяло. Поглядел на меня мелкий, что-то проворчал о погоде. Скривил недовольное лицо, и повернулся на бок. Рафат скрутился калачиком, зарылся в своё тряпьё. Кхалла и Серёга спят в обнимку.
Прижалась она к Серёге, уткнулась носиком в грудь. Когда спит, очень хорошенькая. Нет строгости в бровях, да и губы не поджимает. Ресницы большие, длинные, а ещё, конопушки у неё на носу. Почему раньше я их не замечал?
— Что, нравится кханкхая? — Поравнявшись со мною спросил Скуластый. Уходил он купаться, вернулся и не с пустыми руками. Притащил распотрошённую, большую рыбину и приличную охапку речной травы. С рыбой всё понятно, но вот трава зачем? Вон её сколько у костра лежит, пропадает.
— Ого, какая. — Прикрыл спящих, рассматриваю добычу. Голова у рыбы плоская, огромный рот, чешуи вообще нет.
— Это ещё маленький. Я в этом месте вдвое больше штртапа ловил. — Похвастался крукль. — В траву обернём, поверх углей целиком уложим. Рыба быстро жарится. Жирок стечёт, запах пойдёт отменный. Вкуснотища.
— А ужин-то у нас с разносолами. — Заметил я и подмигнул круклю. Не такой он и страшный этот Бмхарт. Имя конечно ужасное, да и он далеко не красавец.
— Спят? — Спросил Скуластый.
— Ага, спят. Карлуха ворочался, остальные дрыхнут. Что-то не действует на них аромат.
— Ничего скоро проснутся. — Заверил людоед.
