— Зайтан. — Тихо позвали из темноты. — Убери ветки. Рванул я к дыре, освободил проход. Вывалился мне под ноги большой мешок, за ним второй. Показался людоед, скалит зубы.
— Ты где был урод? — Не знаю, что мне взбрело в голову, но ухватил я крукля за ухо и потащил к огню. Молчит Скуластый, не сопротивляется. Отпустил я его и спрашиваю. — Нагулялся?
— Ага. — Закивал и убежал к пролому. Завалил дыру ветками, прикрыл куском шифера, схватил мешки и бегом ко мне. — Вот. Бабушка поделилась.
— Какая бабушка? — Прошипел оглянулся, не хочу разбудить Кхалу. — Ты где шлялся морда зубастая?
— Там. — Тычет пальцем. — Бабушка. — Глядит не моргает. И я на него смотрю, а сам думаю. — Свихнулся Скуластый, лыбится, на шее бусы из ягод. Умом тронулся людоед.
— Сбрендил, какая бабушка? Ты у кого мешки стащил? Зачем бусы, ты где их взял?
— В пещере. — Шепчет крукль озирается. — Люди там, побитые они. Кровью пахнет, человеческой.
— Какие люди, откуда им взяться? — Не поверил я людоеду, уж больно неправдоподобен его рассказ.
— Не знаю. Вот. — Скуластый протянул мне бусы. Крупные ягоды рябинихи чередуются с чёрными ягодками пытря. Между ягодами, узелки и торчат палочки. Что-то похожее я видел у Кхалы на верёвочках. Тоже узелки и палочки, но вот ягод там не было.
— Откуда они у тебя?
— Кханкхая дала. Я ей отдал жёлтенькие железки. Выбрала три, остальные вернула. Велела передать одной из внучек.
— Хватит врать. Темень вокруг, как можно что-то увидеть?
— Клянусь своим именем. Я тебе говорил, пахнут кханкая. У них особенный запах. По нему и нашёл. Когда они пахнут, значит чего-то хотят, подзывают.
— Пахнут? — Припомнилось мне как людоед нюхал воздух.
— Ну да, запах, аромат. — Крукль указал пальцем на стену. — Там, уже не пахнет.
— И где сейчас бабушка?
— Ушла. Повела людей.
— Куда повела?
— Не знаю. — Людоед пожал плечами. — Велела передать сообщение и указала где лежит еда. Много еды, в ящиках.
— Где сообщение?
— Вот оно. — Скуластый показал бусы.
— Вот оно. — Передразнил не совсем умело. — Какое же это сообщение? А почему ты клянёшься своим именем? Как по мне странная клятва. Ничему не обязывает.
— А у меня. — Крукль опустил голову. — Ничего другого и нет, только имя. Чем же ещё клясться?
— Понимаю. Показывай, что в мешках? Имя у тебя тяжёлое.
— Совсем не тяжёлое. — Возразил крукль и высыпал из мешка консервы. — Нормальное имя. Такое как у всех.
— Путаю я его с веткой без листьев. — Начал оправдываться, не хочу обидеть. — Сам подумай. Нужно позвать, окликнуть, а я в буквах путаюсь. Да и не прокричишь твоё имечко.
— А-а-а, вон ты о чём? — Взял людоед тесак и воткнул в банку. Как бы насквозь не продырявил? Посмотрел на меня и посоветовал. — А ты придумай лёгкое.
— Уже придумал. А давай, назову тебя — Скуластым.
— Нет, не давай. — Людоед завертел головой. — Какой же я скуластый? Нормальный я. Придумай другое.
— Сам придумывай? — Пробурчал я.
— Хорошо. Называй меня. — Людоед ненадолго призадумался и выдохнул. — Друг. И сказать легко, и прокричать можно.
— Что за друг?
— Твой друг. Хорошее имя. Всем и сразу понятно кто я для тебя, а ты для меня.
— Это точно. Сразу и всем. — Не особо радуясь согласился я.
— Угу. — Закивал крукль. С большим аппетитом он опустошает содержимое банки. — Почему не кушаешь? — Спросил Друг и поманил рукой. — Иди сюда. Очень вкусная еда, много её. Всем хватит. Присядь, я и тебе открою.
— Открывай Друг. — Согласился, поглядываю в темноту пролома. — Схожу посмотрю, что там.
— Не ходи. Покушаем и ляжем спать. Нет здесь никого кроме нас.
— Откуда такая уверенность?
— Кханкхая сказала.
— А что она тебе ещё сказала?
— Да много чего. — Друг сунул в рот палец, облизал и снова полез в банку. — Велела отдыхать. По утру взять всё что утащим и запереть Идола.
— Как можно его запереть? — Сильно удивился я такому велению. А бабушка ещё та шутница.
— Этого я не знаю. — Крукль опустошил банку, бросил её в огонь, почесал плечо и потянулся к горе консервов. — Наша кханкхая знает, как это делается. Держи. — Крукль протянул еду. — Кушай на здоровье. Очень вкусно. — Похвалил людоед.
— Спасибо Друг. — Не скрывая иронии поблагодарил я. Имя конечно странное, но что делать, Скуластый сам такое выбрал.
— Что, не нравится? — Глядит с прищуром.
— Почему ты так решил? — Полез пальцами в банку и запихал в рот большой кусок мяса. Жую. — Нравится. Вкусно.
— Я не о еде. — Крукль поскрёб шею. — Вижу, от нового имени тебя воротит. Всё верно. Ты Зайтан, я крукль. Дружбу заслужить нужно.
— Не говори глупостей. — Полным ртом ответил я. — Что такое Друг?
— Друг — это всё. — Людоед тяжело выдохнул и отвернулся.
— Ты чего? — Тронул людоеда за плечо. — Обиделся?
— Нет. Как я могу обижаться на Зайтана? Ты здесь главный.
— Ну ты даёшь? — Отставил еду, вытер руки о штаны, придвинулся ближе к людоеду. — Я не против нашей дружбы. Даже рад этому. Друг — это не имя.
— Почему. — Людоед повернулся. — Мне нравится. Обещаю. Я не буду вас кушать.
— Только нас?
— Да. — Крукль кивнул головой и отвёл взгляд. — Я постараюсь, этого я пообещать не могу.
— А ты и не обещай. — Улыбнулся и протянул руку. — Сделай без обещаний. Я в тебя верю, ты сможешь.
— И что это такое? — Глядит с опаской на мою ладонь.
— Жми, как там у моста. — Пояснил я. — Друзья пожимают руки. Понимаешь?
— У моста я тебя благодарил. Мы так всегда делаем. А сейчас зачем? Что это даст?
— Ничего не даст, но для других скажет о многом. Я тебе доверяю, подаю руку. Ты доверяешь мне, жмёшь мою ладонь. Друзья, так всегда делают. Чем крепче рукопожатие, тем сильней дружба. — Сказал и уже через мгновения пожалел об этом. Людоед вцепился в мою пятерню, стиснул её да так сильно что я взвыл от боли.
— Ты чего? — Отскочив в сторону спросил людоед.
— Больно. — Прошипел сквозь зубы.
— Ты же сам сказал. Чем крепче, тем сильней. Я тебе доверяю.
— Молодец. — Похвалил и посоветовал. — Не нужно так сильно.
— Хорошо, не буду. Зови меня Сахт. — Усевшись рядом прошептал Скуластый. — Меня так мама называла.
— Сахт? Хорошее имя.
